В ее смехе явственно слышалось отвращение.

Бен говорил, что Юдифь Пинкман впала в истерику, когда врачи «Скорой помощи» вывели ее из дверей средней школы. Им пришлось вколоть ей седативный препарат, просто чтобы посадить ее в машину «Скорой помощи». Она провела ночь в больнице. Она выступила на камеру и попросила не казнить Келли. Даже сейчас ее глаза были опухшими от слез. Ее лицо осунулось от горя. Она рассказывала Чарли правду, жестокую, неприукрашенную правду, хотя знала, что идет запись. Она не пыталась договориться, ничего не просила, никак не торговалась. Так люди ведут себя, когда искренне сожалеют о содеянном.

— Келли не смогла сама нажать на курок, — сказала Юдифь. — Она обещала мне, что сделает это, но я знала, что она не такая. Она слишком добрая и доверчивая, и выстрелила бы она совсем не туда, поэтому я встала позади нее в коридоре, положила свою руку на ее руку и выстрелила в стену, чтобы привлечь внимание Дугласа. — Она постучала пальцами по губам, словно сдерживая свой голос. — Он выбежал, и я выстрелила в него трижды. А потом…

Чарли ждала.

Юдифь прижала ладонь к груди. Ее гнев превратился в спокойную, ледяную ярость.

— Я собиралась убить Келли, — призналась она. — План был такой: застрелить Дугласа, а потом убить Келли и сказать, что я не дала ей расстрелять больше детей. Стать местной героиней. Я бы тогда получила пенсию и социальную страховку Дугласа. Никаких хлопот с разводом. Больше времени на чтение книг, верно?

Чарли задумалась, планировала ли Юдифь выстрелить Келли в живот, чтобы заодно убить и ребенка.

— Мне удалось сделать три точных выстрела в Дугласа. Судмедэксперт сказал мне, что каждый из них был смертельным. Видимо, он считал, что это должно меня утешить. — Ее глаза снова блеснули. Она громко сглотнула. — Но Келли все не отпускала пистолет. Не думаю, что она знала вторую часть плана. Что я собираюсь убить ее. Наверное, она просто запаниковала, когда увидела, что Дуглас мертв. Мы с ней боролись. Курок нажался. Я не знаю, кто это сделал: я или она, но пуля ушла в пол.

Юдифь дышала ртом. Голос ее скрежетал.

— Мы обе испугались, когда пистолет выстрелил, и Келли повернулась, а я… я не знаю. Не знаю, что произошло. Я запаниковала. Я увидела краем глаза, что в коридоре что-то пошевелилось, и еще раз нажала на курок, и… — Заскулив, она прервала рассказ. Ее губы побелели. Она дрожала. — Я увидела ее. Я увидела ее, когда — в тот момент, как — мой палец уже жал на курок. Все происходило медленно, и мой мозг зафиксировал это, и я помню, как подумала: «Юдифь, ты стреляешь в ребенка», — но остановить это было уже невозможно. Мой палец продолжал нажимать, и…