Наклонившись над капитаном, Клос понимает, что его товарищ мертв и что последний выстрел был случайным…

Сержант встает рядом с ящиком, берет фонарик. Другой рукой он пытается вынуть пистолет из костенеющих пальцев капитана.

— Не двигайся, — резко предупреждает он Броняка, — сиди!

Ладонь капитана судорожно сжата на рукоятке.

«Хорошо, — думает капитан, — возьми мой пистолет, ведь твой забрал Броняк. Я разжимаю пальцы, бери же!»

Мертвые пальцы, словно окаменевшие когти хищника, не расслабляются, не выпускают рукоятки. Сержант, чтобы обмануть Броняка, говорит:

— Так, Павел, хорошо, теперь обопрись на меня. Я думал, тебе будет труднее, но видишь, как…

Волнение и горечь не дают ему договорить.

Он хватается за ствол пистолета, но напрасно. Ослабить мертвую хватку капитана не удается.

— Положи руку сюда, Павел, вот так. Не беспокойся, мне это не мешает. Можно идти. Только ты молчи, береги силы.

Следует еще несколько напрасных попыток высвободить пистолет из застывшей ладони.

«Я был уверен, — думает капитан, — что сержант уже взял оружие. Ведь я понимаю его отчаянное положение, ему просто необходим этот пистолет. Я уже разжал руку, а он его не берет. А правда ли я разжал руку? Проверить этого я не могу. Может и не разжал! Ведь я живой, Франек, я живой!»

Голос сержанта дрожит от сдерживаемых слез:

— Ну видишь, тебе трудно говорить. Но ничего, мы уже идем. Так, — он специально ударяет по ящику носком сапога, — так и давай, шаг за шагом.

Клос покачивает фонариком, делая вид, что они с капитаном движутся, и, еще раз пытаясь вырвать пистолет, обращается к Броняку:

— Ну, хватит этой игры. Вставай. Так. Руки положи на голову. И вперед. Я посвечу, чтобы ты не споткнулся. А ты, Павел, иди спокойно, не спеши. Ты отлично держишься.

Клос уже понимает, что взять оружие не удастся. Он опускает руку капитана, и та падает, ударив стволом пистолета по какой-то доске.

— Осторожно, Павел! Ты чуть не упал.

И Броняку:

— Пошел! Не тяни время. Ты знаешь, со мной шутки плохи. Я тебе уже один раз доказал это в Щецине.