Поэтому капитан лежит неподвижно, до боли в глазах всматриваясь в знакомый силуэт и стараясь дышать как можно тише. Его мокрая одежда прилипает к телу, неприятно пахнет сырой шерстью. Вода мешается с кровью, обильно вытекающей из раны на бедре.
Внезапно капитана пронзает мысль, что он может потерять сознание, лежа на этой пирамиде из ящиков. И капитан решает действовать. Он сильно стискивает веки. Через мгновение разжимает их и чувствует, что стал видеть лучше. Старательно целится в голову Броняку. Вот выемка прицела и вертикаль мушки совмещаются на верхушке оттопыренного уха Броняка.
Капитан стреляет. Он уже знает, что не промахнулся.
Тотчас же голова Броняка исчезает, и на ее месте появляется рука, вооруженная пистолетом. Раздается выстрел, заставляющий капитана распластаться.
В обойме преступника остается еще два патрона.
Капитан слышит, как Броняк отступает. Оставаться на пирамиде больше нельзя: если Броняк сумеет взобраться на галерею, идущую вдоль стены, то оттуда сможет подстрелить своего преследователя предпоследней пулей.
Капитан спускается. Броняк обо что-то споткнулся, слышен грохот опрокинутого ящика с гвоздями или шурупами.
— Броняк! — кричит капитан.
Броняк не отвечает.
— Броняк, у тебя осталось два патрона. Только два.
На это раздается голос Броняка:
— А ты с нескольких шагов целишься в голову, а попадаешь в ухо!
— Сдавайся! Ты говорил, что умеешь проигрывать.
— Умею, — отвечает Броняк — но только тогда, когда не остается ни одного шанса…
— У тебя нет этого шанса, — убежденно говорит капитан, — Через несколько минут прибудет наш патруль.
— Пока он прибудет, я тебя подстрелю.
Капитан понимает, что Броняк пользуется этим разговором для того, чтобы приблизиться. Его голос раздается уже с другой стороны.
— Ты получил две пули, — злорадствует Броняк. — Одну около бочки во дворе, а вторую — пока ползал у входа. Ты истечешь кровью прежде, чем приедут твои легавые.
— Я вообще не ранен! — бросает капитан.
— Ну да! Я только что вляпался в лужу твоей крови. Если позволишь мне уйти, я не стану тебя добивать.