Глаза Пифагора открылись еще шире. Он был горд поступком дочери и одновременно заинтригован личностью человека в маске.

— Кто же это? — спросил он.

— Один из твоих великих учителей — Даарук.

«Даарук?» От изумления Пифагора не в силах был вымолвить ни слова. Он отвел взгляд от Тирсена и уставился в потолок. Мгновение спустя нахмурился. «Как это возможно?» — спросил он себя, откинув голову на подушку. Он собственными глазами видел, как Даарук упал на пол, как изо рта у него текла пена, как он лежал бездыханный. Акенон уверял, что у Даарука нет пульса. Раб Атма сжег его тело на погребальном костре.

Это казалось невозможным… но постепенно он понимал, что каким-то образом чувствует, что это правда. Он не представлял себе, как Даарук мог так ловко инсценировать свою смерть, зато теперь стали обретать смысл все те подсказки и наводки, которые тот нарочно оставлял, чтобы посмеяться над ними.

«Даарук, Даарук…» Пифагор покачал головой, заново проживая ощущение, которые ученик вызывал в нем все эти годы. Когда он был юношей, едва посвященным в братство, он учился с поразительной быстротой. Приобретенные знания удивительным образом сочетались с его собственными идеями. Потом продвижение замедлилось, казалось, он достиг максимума. Пифагор не удивился, этот процесс он видел и в других блестящих учителях.

Значит, Даарук лишь притворялся, что достиг вершины.

Пифагор понимал, что Даарук тщеславен и не так великодушен, как его товарищи, поэтому никогда бы не назначил его преемником. Тем не менее он и представить себе не мог, что достигнутый им предел обманчив и Даарук упорно двигался вперед, чтобы превзойти его самого.

Методы приближения к показателю с использованием его теоремы и приближения к значению квадратных корней, открытие иррациональных чисел…

Какие еще тайны вселенной разгадал бы этот гениальный злой дух?

Вдруг Пифагор почувствовал, что в каморке стемнело, как будто погасло солнце. Рядом раздался встревоженный голос Тирсена. Он хотел ответить, но не смог.

Он снова потерял сознание.

* * *

Обморок Пифагора был вызван ужасающей слабостью. Несмотря на то что он успешно шел на поправку, Тирсен решил, что не будет сообщать ему новости, пока учитель не восстановит силы.

Однако на следующий день обнаружилось, что ждать Пифагор не намерен.

— Тирсен, расскажи, что произошло дальше, — потребовал он, как только лекарь вошел в комнату. — Обещаю больше не падать в обморок, — пошутил он.

Тирсен молча смотрел на Пифагора. Философ изо всех сил старался улыбнуться, но губы лишь слабо подрагивали.

«Старается изобразить бодрость, которой у него нет», — подумал лекарь. Он вздохнул и опустился на то же место, что и накануне.