Лицо философа сохраняло мрачное выражение: он принимал одно из самых трудных решений в своей жизни. С глубокой печалью он сознавал, что придется похоронить мечту о создании сообщества народов. Принципы гармонии, развития и справедливости, скорее всего, никогда уже не будут определять их судьбы.

* * *

Спустя неделю пребывания в Метапонте Пифагора появилась неожиданная весть.

Был вечер, уже почти стемнело. Жара в комнате начинала спадать. Философ размышлял, рассеянно глядя в потолок, как вдруг дверь открылась и вошел Тирсен. В руках он держал запечатанный свиток.

— Тебе письмо, — серьезно сказал лекарь. Секунду он колебался, затем подошел к кровати: — Послание от Совета Кротона.

Пифагор молча протянул руку и взял свиток. Тирсен вышел, затворив за собой дверь. Оставшись в одиночестве, Пифагор осмотрел свиток, и по спине у него прошел озноб. Ему вспомнился пергамент, который Аристомах получил перед самоубийством. Он сломал печать и быстро осмотрел послание с обеих сторон. На нем не было перевернутого пентакля, только печать кротонского Совета.

«Совета, чьи руки в крови невинных», — подумал он с неприязнью.

Он погрузился в чтение, страшась плохих новостей для общины Кротона. Однако обнаружил, что Семьсот, похоже, вполне удовлетворены своим приходом к власти. Они не только не собирались вредить общине, но и приглашали его вернуться в Кротон. При условии, что он не будет заниматься политикой.

Пифагор опустил свиток на грудь и положил голову на подушку.

«Я не вернусь», — сказал он себе.

По крайней мере, не в качестве руководителя общины. Он был не только возмущен поведением политиков, но и недоволен военными и народом: так или иначе, никто из них не выступил против преступников, вершивших несправедливость и бесчинства. К тому же он тяжело ранен, измучен событиями последних месяцев и раздавлен гибелью друзей.

«Шестьсот учеников общины Кротона заслуживают кого-то, кто поведет их за собой мужественно и решительно», — сказал он себе.

Убрал пергамент с груди и положил на пол рядом с кроватью.

«Пусть Тирсен напишет от меня послание Феано», — решил он.

Он попросит жену не ехать сюда, а остаться в Кротоне и взять на себя руководство общиной.

«Я должен сосредоточиться на других делах», — решительно подумал он.

Пифагорейским учителям предстояло уйти из политики по всей Великой Греции. Это займет месяцы, если не годы. С другой стороны, надо будет обнародовать существование иррациональных чисел. Даарук использовал свое открытие, чтобы заставить Аристомаха покончить с собой, но не сделал его публичным. Вероятно, он собирался раскрыть его позже наиболее разрушительным для братства способом.