От удара он на несколько мгновений потерял сознание.

Придя в себя, он обнаружил, что сидит все в том же подвале, а рот у него полон крови. Он попытался ее выплюнуть, но едва шевельнул губами, и кровь заструилась по подбородку.

«Что случилось?» Даарук открыл глаза и поднял голову. Акенон стоял перед ним, потирая кулак, которым его ударил.

Как он вырвался? Даарука охватил ледяной ужас. Акенон сделал шаг к нему и пнул в живот.

— Удивлен, Даарук? — Он с силой пнул его в ребра. — Веревки не сдерживают меня вот уже несколько часов. — Новый пинок в живот. — С того момента, как Ариадна их развязала.

«Ариадна?» Даарук поднял голову, глаза его широко открылись.

Акенон ударил его ногой в лицо. Нос убийцы хрустнул, брызнула кровь. Акенон согнулся и уперся руками в колени, чтобы немного прийти в себя.

— Убив Борея, — заговорил он прерывисто, — первым делом Ариадна помчалась к Эритрию. Она расспросила его о доме. Узнала, что поместье принадлежало твоей семье, и поспешила сюда в надежде застать меня живым, хотя ты ей сказал, что я мертв.

Даарук корчился на полу, стеная от боли и ярости. Лицо у него было залито кровью, он едва дышал. Акенон выпрямился, но у него закружилась голова, и он снова склонился. Пару раз глубоко вдохнул и продолжил, зная, что его слова причиняют Дааруку не меньшую муку, чем пинки.

— Освободив меня, Ариадна бросилась в Кротон, чтобы тебя разоблачить. Эритрий рассказал, что видел тебя утром: ты направлялся в Совет. Однако мы решили, что я останусь здесь. — Он поднял глаза и презрительно улыбнулся, увидев, как яростно скривилось лицо Даарука. — Мы знали, что, если задержим тебя в Кротоне, появятся подкупленные тобой солдаты, которые в конечном итоге тебя освободят. Мы решили, что ты сбежишь из Совета и направишься сюда, а тут уже некому тебе помочь. Вот почему я остался. Если бы я появился в городе, ты бы сюда не вернулся. Но увидев Ариадну, ты подумал, что здесь будешь в безопасности.

Кровь закипела в жилах Даарука. Какое унижение: он угодил в ловушку. Но, несмотря ни на что, он постарался очистить разум, сумел сосредоточиться и, все еще лежа на полу, внимательно посмотрел на соперника. Крепкий египтянин был намного сильнее его, но он был ранен, к тому же три дня провел без движения, еды и питья.

«Мерзавец заставил меня поверить, что совсем… впрочем, он и правда едва держится на ногах», — с надеждой подумал он.

Кинжал лежал в двух шагах. Даарук медленно перемещал тело, пока не оказался достаточно близко, чтобы стремительно схватить кинжал. Затем замер, вслушиваясь в голос Акенона. Голос выдавал, что разум египтянина помрачен. Акенон был на пределе своих сил.