Накатывает тошнота. Я осторожно касаюсь дерева, чувствуя, что сейчас мне безумно жаль Шарлотту. Это должно быть просто ужасно – потерять своего ребенка, потому что тебя избили и скинули с лестницы. Я даже не собиралась заводить детей, но одна мысль об этом заставляет мои глаза наполниться слезами. А как я обращалась с Шарлоттой, и какие кошмарные вещи я ей говорила…

Неудивительно, что никто не спускается в этот подвал. Это буквально алтарь, посвященный ее тяжелому прошлому.

Меня переполняют эмоции. Я вытираю выступившие на глаза слезы и с трудом встаю, опираясь на подвернувшийся стул. Тело кажется тяжелым и неповоротливым.

Перед уходом я убеждаюсь, что положила все на место. Обувную коробку брать с собой я не осмеливаюсь, но несколько фотографий забираю. Их я покажу отцу.

Я иду через весь подвал к лестнице. Опираясь на перила словно на костыль, я медленно поднимаюсь по ненадежным ступенькам, плохо различимым в слабом свете. В темноте не замечаю расщепившегося куска древесины, пока не цепляюсь за него рукавом. Я делаю шаг вперед, меня тянет назад, и, потеряв равновесие, я начинаю падать вниз.

Хватая ртом воздух, я отчаянно пытаюсь зацепиться хоть за что-нибудь. Каким-то чудом мне удается снова ухватиться за перила, и я изо всех сил вцепляюсь в них.

Свитер безнадежно испорчен, но куда больше я сейчас беспокоюсь о ребенке. Сердце в груди заходится в оглушительном нервном ритме.

Я беззвучно возношу хвалу небесам, кое-как успокаиваю натянутые до предела нервы и медленно добираюсь до верха лестницы. Мрачно думаю, что на лестнице действительно немудрено потерять ребенка. Хватаясь за ручку двери, я оборачиваюсь назад и всматриваюсь в темноту. Сломавшиеся перила отошли от стены и теперь свисают вниз под странным углом.

Я очень злюсь на саму себя. Как я собираюсь стать матерью, если даже себя защитить не могу? В знак протеста громко захлопываю проклятую дверь и, вздыхая, прислоняюсь затылком к прохладному дереву. Мои ладони бережно лежат на животе.

Протягивая руку, чтобы запереть дверь, я замечаю на ней красное пятно. И с ужасом опускаю взгляд вниз, в мыслях уже представляя, что увижу – свой окровавленный живот.

– Нет-нет-нет, – шепчу я, чувствуя внезапную слабость. Со страхом осматриваю себя и только тогда наконец замечаю глубокий порез на ладони. Я вскрикиваю, но быстро понимаю, что ничего страшного не случилось – я просто поцарапалась в подвале гвоздем. Еще я нахожу пару царапин на локте, но все остальное, кроме этого, в полном порядке. И мой ребенок в полном порядке.

Я снова шепчу тихую молитву.