Непостижимым образом Барри разворачивается внутри самого себя и смотрит назад сквозь…

Он не понимает, сквозь что.

Вернее, понимает, но не сразу.

Барри застыл на передней кромке чего-то, напомнившего ему снятую с длинной выдержкой звезду на ночном небе, только это что-то – такая же часть его самого, как рука или рассудок, отдаляющаяся назад, закручиваясь в сияющую фрактальную спираль, невыразимо загадочную и прекрасную. И он понимает – на необъяснимом самому себе уровне сознания, – что это и есть его изначальный путь в этом мире, содержащий в себе все его существо, оформившееся в воспоминаниях.

Всех, которые у него когда-либо были.

Всех, которые сделали его тем, кто он есть.

Однако этот путь – не единственный, от него ответвляются другие, извиваясь сквозь пространство и время.

Барри ощущает воспоминания того из путей, где не дал Меган попасть под машину.

Три коротких пути, в конце каждого из которых он умер в отеле Слейда.

Последующие жизни, которые они с Хеленой прожили, пытаясь предотвратить конец света.

И даже созданные им ответвления последней жизни в Антарктиде – расходящиеся веером лучики памяти, обозначающие те десять раз, что он умер в капсуле, чтобы еще немного побыть рядом с ней.

Все они больше ничего не значат.

Теперь Барри в первоначальной временной линии, и движется против течения реки собственной жизни, прорываясь сквозь позабытые воспоминания и осознавая наконец, что память – это все, из чего он состоит.

И все остальное тоже.

Когда игла сознания прикасается к воспоминанию, пластинка его жизни начинает вертеться, и Барри оказывается в запечатленном мгновении…

Запах прелых листьев, холодное дыхание осени. Он сидит на аллее Центрального парка и плачет – они с Джулией только что развелись.

Он снова движется против течения…

Все быстрей…

Сквозь неисчислимые воспоминания.