Женщина усмехнулась.

— А что, по-вашему? Она пошла и снова порезалась. Не знаю, что не так с этой девочкой, но ей нужно разобраться с тараканами в голове.

Вот только как такому чувствительному ребенку, как Хлоя, разобраться с тараканами, когда у ее матери такое отношение. Теперь, когда я больше не работала в «Тихой гавани», я могла свободно высказать миссис Киттерман все, что я о ней думаю.

Одно «но» — это никому не принесет пользы. Особенно Хлое.

— С ней все в порядке?

Миссис Киттерман закатила глаза.

— Конечно, в порядке. Она делает это только для привлечения внимания. Она возвращается в стационар. Я уже подписала документы. Кризисный работник обзванивает клиники, пытаясь найти свободную койку.

— Вы не возражаете, если я поговорю с ней?

Она выбросила сигарету в лужу на тротуаре и порылась в сумочке, чтобы достать из пачки другую.

— С какой стати я должна позволять вам предпринимать действия в отношении моей дочери? Вы больше не ее терапевт.

— Потому что у нас с Хлоей возникло взаимопонимание. Ей было комфортно разговаривать со мной.

Миссис Киттерман зажгла новую сигарету и посмотрела на раскаленный кончик. Мне были видны напряженные морщинки по бокам ее рта. Она затянулась и кивнула.

— Ладно, попробуйте. Может, вам она что-нибудь скажет. Не помню, когда я в последний раз слышала от нее хотя бы одно полное предложение. Я отказываюсь понимать эту девочку.

* * *

Я нашла Кортни и Терри в приемном покое. В резком свете потолочных ламп их грязная одежда выделялась как свежая кровь. Кортни обнимала Терри, которая, похоже, спала. В углу был включен телевизор, транслировавший «Си-Эн-Эн», хотя его громкость была приглушена.

— Думала, ты ушла, — прошептала Кортни.

Я обвела взглядом приемную, — хотела убедиться, что нас никто не услышит. Еще с полдесятка человек сидели на стульях, некоторые в хирургических масках, хотя сезон гриппа закончился.

— Только что разговаривала с Элизой.

— Где она?

— Ей пришлось ехать домой.