– Таково мое предположение.
– Ну тогда, если обвиняемая убила ребенка, разве для нее не имело бы смысла спрятать свидетельство убийства, чтобы ее навсегда не отлучили от Церкви?
– Бог мой, я решал такие задачи по математике в седьмом классе! Если
– Доктор Купер, – нажимал Джордж.
– Я привел этот пример только затем, чтобы показать, что, когда часть «если» утверждения неверна, тогда часть «то» также не работает. Это просто иносказательный способ выразить ту мысль, что Кэти в самом деле не могла убить своего ребенка. Это сознательный акт, с сознательными реактивными действиями, а она в тот момент находилась в состоянии диссоциации.
– Согласно вашей теории, она находилась в состоянии диссоциации, когда рожала и когда прятала ребенка, но сумела быть в сознании и здравом уме, чтобы понять, что ребенок умер от естественных причин в эти несколько минут?
Лицо Купа оцепенело.
– Ну… – приходя в себя, произнес он, – не совсем. Существует различие между осознанием происходящего и пониманием его. Не исключено, что она была в состоянии диссоциации на протяжении всех этих событий.
– Если она находилась в состоянии диссоциации, когда поняла, что ребенок умер у нее на руках, как вы предполагаете, значит она не совсем осознавала, что происходит?
– Верно, – кивнул Куп.
– Тогда почему она могла бы ощутить такое непомерное горе и такой стыд?
Джордж припер Купа к стенке, и мы все это понимали.
– Во время родов Кэти использовала разные защитные механизмы. Любой из них мог быть задействован в тот момент, когда она поняла, что ребенок умер.
– Как удобно, – заметил Джордж.
– Протестую! – выкрикнула я.
– Поддерживаю.