– Доктор, вы сказали: первое, что вспомнила Кэти о родах, было то, что она не хотела испачкать кровью простыни, поэтому пошла рожать в коровник.

– Да.

– Она не вспоминала о самом ребенке.

– Ребенок появился после родов, мистер Каллахэн.

– Так говорил мне отец сорок лет назад, – улыбнулся прокурор. – Я имею в виду, что обвиняемая не помнит, как держала ребенка или нянчилась с ним, так ведь?

– Все это произошло после рождения. После диссоциации, – пояснил Куп.

– Ну, тогда мне представляется бессердечным беспокоиться о простынях, когда женщина, очевидно, захвачена мыслью о рождении ребенка.

– В то время она не была этим захвачена. Она была очень напугана и находилась в состоянии диссоциации.

– Значит, она была не похожа на себя? – подгонял Джордж.

– Точно.

– Тогда можно даже сказать, что тело обвиняемой было там, рожая ребенка, испытывая боль, а ее сознание – где-то в другом месте?

– Правильно. Можно действовать механически, даже пребывая в состоянии диссоциации.

Джордж кивнул:

– Есть ли такая возможность, что часть Кэти Фишер, физически присутствующая и способная механически родить ребенка и перерезать пуповину, могла также физически присутствовать и быть в состоянии механически убить ребенка?

Куп некоторое время молчал.

– Существует ряд возможностей, – произнес он.

– Буду считать данный ответ положительным. – Джордж направился к столу прокурора. – О, еще один – последний вопрос. Давно ли вы знаете мисс Хэтэуэй?

Не успев сообразить, что рискую, я уже была на ногах.

– Протестую! – прокричала я. – Актуальность? Основание?

Наверняка многие заметили, как покраснело мое лицо. В зале суда воцарилась тишина. Выражение на лице Купа, стоящего на трибуне для свидетелей, говорило о том, что ему впору провалиться сквозь землю.