Он покачал головой, но взгляда не поднял:

– Это будет не в нынешнем ноябре, а в следующем. Или еще через год.

– Если я уйду, то навсегда.

– Никогда не знаешь наверняка. Вот я, например. – Сэмюэл провел пальцем по краю своей шляпы, идеальному черному кругу. – Я был так уверен, что ухожу от тебя навсегда… а оказалось, я все время просто шел туда, откуда начал. – Он сжал ее руку. – Ты подумаешь об этом?

– Да, – ответила Кэти. – Подумаю.

Вскоре после полуночи Элли бесшумно прокралась в спальню. Кэти спала на своей половине, полоса лунного света распиливала ее надвое, как ассистентку фокусника. Элли тихо сняла с кровати одеяло и на цыпочках пошла к двери.

– Что ты делаешь?

Она повернула лицо к Кэти:

– Посплю на диване.

Кэти села в кровати, одеяло соскользнуло с нее.

– Не стоит этого делать.

– Знаю.

– Это плохо для ребенка.

У Элли напряглась шея.

– Не смей говорить мне, что плохо для моего ребенка! – отрезала она. – Ты не имеешь права.

Повернувшись, она стала спускаться по лестнице, как щит, прижимая к груди постельные принадлежности, будто не поздно еще было защищать ее сердце.

Элли стояла в кабинете судьи, обозревая тома юридической литературы, деревянные панели, толстый ковер на полу – все, кроме самой судьи Ледбеттер, которая просматривала отказ, только что ей врученный.

– Мисс Хэтэуэй, – помедлив, сказала она. – Что происходит?