– Частично, – ответила она. – Помню боль и то, как сено кололо мне спину… но есть промежутки времени, о которых я совсем ничего не помню.

– Какие у тебя были тогда ощущения?

– Я была напугана, – прошептала она. – Очень напугана.

– Ты помнишь самого ребенка? – спросила Элли.

Ребенка она помнила так хорошо, как будто его образ запечатлелся на внутренней стороне ее век. Крошечное, очаровательное существо, не намного больше ее ладони, которое сучило ножками, хрипело и тянулось к ней.

– Он был такой милый. Я взяла его на руки, потерла ему спинку. Я ощущала под кожей его тонюсенькие косточки. Его сердце билось прямо у меня под ладонью.

– Что ты собиралась с ним сделать?

– Не знаю. Наверное, отнесла бы его к матери, нашла бы, во что его завернуть, чтобы он согрелся… но я заснула.

– Ты отключилась.

– Да.

– И продолжала держать ребенка на руках?

– О да, – ответила Кэти.

– Что случилось после этого?

– Я проснулась. Ребенок пропал.

– Пропал? – Элли подняла брови. – Что ты подумала?

Кэти сжала руки.

– Что это был сон, – призналась она.

– Были какие-то доказательства противоположного?

– Моя ночная рубашка была в крови, и немного крови осталось на сене.

– Что ты сделала?