По правде говоря, Джордж был разочарован. Он ожидал от Элли Хэтэуэй в прямом допросе ее клиентки больше блеска, но она не сказала ничего особенного. И, что более важно, свидетельница тоже. Кэти Фишер сказала то, что все от нее ожидали, и ничто не объясняло отказа, представленного Элли утром в кабинете судьи.

Он улыбнулся Кэти:

– С добрым утром, мисс Фишер.

– Можете называть меня Кэти.

– Тогда, Кэти, давайте продолжим с того места, где вы только что остановились. Вы заснули с ребенком на руках, а когда проснулись, его уже не было. Той ночью вы были единственной свидетельницей происходящего. Так скажите нам, что случилось с ребенком?

Кэти зажмурила глаза, из уголка глаза выкатилась слеза.

– Я его убила.

Джордж замер. С галереи донесся изумленный ропот, и судья постучала молотком, призывая к тишине. Повернувшись к Элли, Джордж вопросительно воздел руки. Та сидела за столом адвоката едва ли не со скучающим видом, и он понял, что для нее это не было сюрпризом. Встретившись с ним взглядом, она дернула плечами.

– Вы убили своего ребенка?

– Да, – пробормотала Кэти.

Он уставился на девушку, сидящую на свидетельском месте. Вид у нее был побитый и несчастный.

– Как вы это сделали? – (Кэти покачала головой.) – Вы должны ответить на этот вопрос.

Она обхватила себя руками:

– Просто я хочу все сделать правильно.

– Погодите. Вы только что признались в убийстве своего ребенка. Я прошу рассказать нам, как вы его убили.

– Простите, – всхлипнула она, – не могу.

Джордж повернулся к судье Ледбеттер:

– Подойти?

Судья кивнула, и Элли подошла к кафедре, где уже стоял Джордж.

– Что происходит, черт побери?! – сердито спросил он.