— А она?

Он снова пожал плечами.

— А что — она? — переспросил он. — По ее лицу сам черт не разберет, кого она любит. И что вообще она любит. Равнодушная стерва. Может, и из-за нее, кто их там разберет?

— Понятно, — сказал я.

Я понял, что был не прав. Я понял, что должен немедленно снова сделать предложение Рябининой, иначе она забудет о моем существовании вообще. И понял, что мне нужно делать ей предложение каждый день, пять, десять раз в день, пока она не забудет обо всех обидах, нанесенных ей мною и, торжествуя, не даст свое согласие на брак.

Что ни говори, но в торжествующих женщинах есть нечто завораживающее. И уверенность в себе у них, — разве, по большому счету, это — не прекрасно?

3

3

Рябинину я нашел в бассейне. Она плавала и наслаждалась этим занятием. Рядом тусовался, естественно, Сюткин, и впервые в жизни я почувствовал что-то вроде уколов ревности.

— Привет! — помахала она мне из воды. — Можешь меня поздравить!

— Сюткин сделал тебе предложение? — глупо ухмыльнувшись, спросил я ее, — поздравляю!

Костя загоготал и ушел под воду.

— Я что, угадал? — чувствуя, что бледнею, спросил я Рябинину.

— Почти! — весело ответила она мне. — Мне предоставили отдельную жилплощадь!

— В каком смысле? — облегченно вздохнув, проговорил я. — Ты подавала на расширение?

Она подплыла к бортику и оказалась рядом со мной.

— Можно и так сказать, — ответила она. — Каюта Рохлина освободилась, и я попросила ее для себя. Мне дали.

— Еще бы. Кто, кроме тебя, мог ее попросить? Там же был труп, ты что, забыла?! — я сел перед ней на корточки.

Она тряхнула мокрыми волосами, и брызги полетели на меня...