— Это с которой же Эльзой? — небрежно спросил я. — С медсестрой, что ли?

— Совершенно верно, — ответил Илья. — Но прошу вас, если Костик вам ничего не говорил, то я — тоже. Договорились?

— Конечно.

Ну погоди, «Костик»…

— Ну вот, — продолжал Илья, — а Рохлин узнал. И ничего не сказал — ни-че-го. Молча страдал, так сказать. Мне он точно ничего не сказал. Подозреваю, что ей тоже. Во всяком случае, по ней не было заметно, чтобы у них были какие-то разборки.

— Туровский говорит, что по ней вообще трудно что-либо заметить.

— Тоже верно, — согласился Илья. — Я бы посоветовал вам у ней самой обо всем расспросить, но просто знаю — ничего она вам не расскажет. Кремень, а не баба. Всем бы здешним обитателям поучиться у нее этому пофигизму. Тогда бы и денег поменьше в казино просаживали.

— Много просаживают? — поинтересовался я.

— Страшно подумать. Ольга, по всему видать, богатой невестой домой вернется. Она же десять процентов имеет.

— Такого не бывает, — усмехнулся я.

— А может, я что-то путаю, — снова согласился Илья. — Да мне плевать. Рохлина жаль.

— Это да. Как же он током-то убился, а?

— Понятия не имею. Вроде бы это самоубийство, и письмо какое-то оставил, правда, я ничего в нем не понял. Но не самоубийство, я и сам это понимаю. И получается, что я один из подозреваемых.

— Вот так, да? — сказал я.

— Ага. Одна надежда — на маньяка.

— На кого?!

— На маньяка. Ходит же кто-то по лодке. Или прячется, не знаю. Короче, на него у меня надежда. Иначе Лева Яйцин сожрет меня с потрохами.

— Подавится.

— Ваши бы речи — да Богу в уста.

— Не поможет. Лева не верит в Бога.