– Спасибо. Я буду об этом помнить.

Она обратилась к Телеборьяну, которого, похоже, по-прежнему забавляла эта ситуация:

– Защита неоднократно просила дать ей возможность ознакомиться с журналом Лисбет Саландер того периода, когда она в раннем подростковом возрасте находилась взаперти у вас в клинике Святого Стефана. Почему нам до сих пор так и не предоставили этот журнал?

– Потому что, по решению суда, на него наложен гриф секретности. Решение было принято в порядке проявления заботы о Лисбет Саландер, но если вышестоящий суд отменит это решение, я, разумеется, предоставлю вам журнал.

– Спасибо. Сколько ночей в течение двух лет, проведенных в клинике Святого Стефана, она пролежала привязанной ремнями?

– Я с ходу точно сказать не могу.

– Фрёкен Саландер утверждает, что триста восемьдесят из семисот восьмидесяти шести суток, которые провела в этой больнице, она пролежала привязанной ремнями.

– Я не могу сейчас точно указать количество дней, но это, конечно, фантазия. Откуда вы взяли эту цифру?

– Из ее автобиографии.

– И вы полагаете, что она сейчас может точно вспомнить каждую ночь, проведенную в ремнях? Это же невероятно.

– Разве? А сколько все-таки было таких ночей, как вы считаете?

– Лисбет Саландер была очень агрессивной и склонной к насилию пациенткой, и ее, безусловно, в некоторых случаях приходилось помещать в палату, свободную от раздражителей. Может, мне следовало бы объяснить предназначение подобных палат…

– Спасибо, в этом нет необходимости. Теоретически в такой палате пациент не получает никаких чувственных впечатлений, способных вызвать беспокойство. И сколько суток тринадцатилетняя Лисбет Саландер пролежала в такой палате привязанной ремнями?

– Речь может идти… Скорее всего, о тридцати случаях за все время ее пребывания в больнице.

– Тридцать. Это ведь лишь малая часть тех трехсот восьмидесяти случаев, о которых она говорит.

– Безусловно.

– Меньше десяти процентов от названной ею цифры.

– Да.

– А ее журнал мог бы дать нам более точные данные?

– Возможно.