– Сколько процентов?

– Простите?

– На сколько процентов тело должно быть покрыто татуировкой, чтобы это перестало быть фетишизмом и украшательством, и стало знаком некого психического заболевания?

– Вы извращаете мои слова.

– Неужели? Как же получается, что применительно ко мне или к другим молодым людям татуировка является, на ваш взгляд, частью вполне приемлемого социального ритуала, и в то же время засчитывается в минус моей подзащитной при оценке ее психического состояния?

– Я повторюсь, что, будучи психиатром, обязан рассматривать все обстоятельства в комплексе. Татуировки – это лишь маркер, один из многих маркеров, которые я должен принимать во внимание при оценке ее состояния.

Анника Джаннини на несколько секунд замолчала, пристально глядя на Петера Телеборьяна. Потом неторопливо заговорила:

– Но, доктор Телеборьян, вы начали привязывать мою подзащитную ремнями в двенадцать лет, когда ей еще только должно было исполниться тринадцать. В то время у нее не имелось ни единой татуировки, не так ли?

Петер Телеборьян на несколько секунд растерялся. Анника снова заговорила:

– Думаю, вы привязывали ее ремнями вовсе не потому, что предвидели, что она в будущем собирается сделать себе татуировки.

– Разумеется, нет. К ее состоянию в девяносто первом году татуировки отношения не имеют.

– Тем самым мы возвращаемся к тому, с чего начали, то есть к моему первоначальному вопросу. Причиняла ли когда-либо Лисбет Саландер себе такой вред, который мог послужить основанием для того, чтобы держать ее привязанной к кровати на протяжении почти целого года? Может быть, она резала себя ножом, или бритвой, или чем-либо подобным?

Петер Телеборьян на секунду потерял самообладание.

– Нет, но у нас имелись основания полагать, что она представляет для себя опасность.

– Основания полагать… Вы имеете в виду, что связывали ее, поскольку что-то предвидели…

– Мы оцениваем ситуацию.

– Я уже примерно пять минут задаю один и тот же вопрос. Вы утверждаете, что больше года продержали мою подзащитную связанной, поскольку видели угрозу в самодеструктивном поведении – за те два года, пока она находилась у вас на излечении. Не будете ли вы так добры наконец привести мне пример ее самодеструктивного поведения в двенадцатилетнем возрасте?

– Девочка, например, пребывала в стадии крайнего истощения. Она, в частности, отказывалась от еды. Мы подозревали у нее анорексию. Нам неоднократно приходилось кормить ее через зонд.

– С чем же это было связано?

– Естественно, с тем, что она отказывалась есть.