— Я хочу, чтобы этот конгрессмен, кто бы он ни был, принял участие в моей программе в следующую субботу.

Огорченная женщина из Чеви Чейс кричала в телефонную трубку:

— Говорю тебе, мама, я ни разу за всю свою жизнь не видела его таким! Он был пьяным вдрызг. Слава Богу, этот славный иностранец приволок его домой! Сказал, что нашел его возле ресторана в Вашингтоне и что он почти не мог двигаться — представляешь? Почти не мог идти! Он узнал его и, будучи хорошим христианином, подумал, что лучше увести его с улицы. Что меня сводит с ума, так это то, что я считала, что он даже в рот не берет спиртного. Что ж, как выяснилось, я ошибалась. Интересно, сколько еще секретов у моего верного министра! Утром он заявил, что не помнит ничего… О Боже милостивый! Мама, он как раз вошел в дверь… мамочка, он вырвал прямо на ковер!

— Где я нахожусь, черт побери? — прошептал Эрвин Партридж-старший, встряхивая головой и пытаясь сфокусировать свой взгляд на окнах с потрепанными занавесками. — В каком крысином гнезде?

— Вы не так далеки от истины, — приближаясь к кровати, сказал блондин. — За исключением того, что грызуны, которые часто посещают этот мотель, приходят сюда лишь на час или два, а их гнездо где-то в другом месте.

— Вы! — крикнул конгрессмен из Алабамы, уставившись на чеха. — Что вы со мной сделали?

— Не с вами, сэр, а для вас, — ответил Варак. — К счастью, я смог вытащить вас из весьма затруднительного положения.

— Что? — Партридж сел, свесив ноги с кровати. — Где? Как?

— Один из моих клиентов обедал в Кэрридж-Хаусе в Джорджтауне, где вы встретились с конгрессменом из Северной Дакоты. Опять-таки к счастью, я живу в этом районе и смог туда вовремя добраться. Между прочим, вы, очевидно, здесь не зарегистрированы.

— Минуточку! — завопил Партридж. — Чушь собачья! Эта встреча между святошей и мной была ловушкой! В его контору позвонили и сказали, что я хочу с ним встретиться по срочному делу комитета, в мою приемную поступил такой же звонок. В это утро мы должны были слушать этого пентагонского полового члена Бэрриша, поэтому мы оба поняли, что лучше нам встретиться. Я спросил у него, что произошло, а он у меня!

— Я ничего об этом не знал, сэр.

— Дерьмо собачье!.. Какая неприятность.

— Вы не рассчитали дозу.

— Чушь собачья! Я выпил одно отвратительное мартини, а святой отец пил лимонад!

— Тяжело в это поверить, конгрессмен. Ведь вы упали на стол, а министр пытался пить соль.

Председатель комитета Партридж посмотрел на чеха.

— Я понял, — сказал он спокойно, — это вы напоили нас какой-то дрянью.