– Вы говорите, что она играла для вас роль? Вы занимались с ней сексом потому, что она соглашалась притворяться сестрой?
– Я объясняю, как это было и почему. Это давало мне предлог пускать ее к себе в постель, и она знала, что мне для этого – кстати, она сама хотела – нужен предлог. А когда сказала мне, что предохраняется, я ей поверил.
– Ага. Понятно. Похоже, она не предохранялась. Кстати, она сообщила маме радостную новость. Ее мама присутствовала, когда мой коллега беседовал с ней. Он пришел уточнить некоторые детали, сообщенные ему раньше.
– Какие детали?
– Она сказала моему коллеге, что ее родители не хотели удочерять Тео и взяли ее только потому, что это был единственный способ получить ее, Рози. Она сказала моему коллеге, что приют поставил условие: или берите сестру, или не получите младенца.
– Она так сказала? Розальба?
Барбара кивнула.
– Естественно, мать ее поправила. Кроме того, она не знала, что Тео сделали обрезание.
Росс опустил глаза в пол, вздохнул, потом поднял голову и снова посмотрел на нее.
– Тео не хотела, чтобы она знала. Об этом знали несколько человек: ее родители, ее врач и я.
– Она рассказывала об этом для документального фильма. Тео.
Росс отвернулся, налил себе кофе, о котором совсем забыл, в кружку с надписью
– Почему она рассказывала об этом в фильме?
– Режиссер просила девочек рассказать свои истории. О том, как их изуродовали. Так, как она хотела, не получалось. Очевидно, при включенной камере они начинали смущаться – и стыдиться. Тогда ваша жена рассказала о себе. В окончательной версии фильма этого нет – вероятно, режиссер ей обещала, – но когда я пришла к ней расспросить о Тео, она мне показала этот фрагмент. Тео выглядела… – Барбара искала точное слово, чтобы передать свое впечатление о Тео Бонтемпи. – Она выглядела искалеченной. Я имею в виду, не физически, это само собой разумеется. Дело в другом. Как будто часть ее… Сущность? Душу? То есть ее тоже вырезали.
Карвер взял кружку с кофе и вышел из кухни в гостиную. Подошел к балкону, но не переступил порог. Он стоял и смотрел на дорогу и маленькую ферму за ней.
– Почти все время ей удавалось это прятать – то, о чем вы говорили. Именно ее – рану в душе – я считал возможным вылечить.
– Вы имеете в виду психотерапию?
– Да, психотерапию. Но также и физически. Я уже вам говорил: я ее уговаривал, чтобы она обратилась к специалисту. Тео не хотела. Все время повторяла: «Какой смысл?» Отчасти поэтому я продолжал настаивать, а она больше не могла этого терпеть.