Но каждый раз, стоило Грейс распахнуть дверь, за ней оставалась только пустота.

Вдруг на первом этаже послышались шаги. Грейс прислушалась, закрыла глаза. Шаги никуда не делись. Отворилась входная дверь, тяжелые стуки каблуков о дерево эхом отбились от стен.

— Грейс, ты наверху? — послышался с первого этажа голос Осборна.

Грейс улыбнулась.

— Да! Я сейчас приду! — крикнула она в ответ. Пустота отступила. Наконец-то Осборн был дома.

Грейс переоделась в домашний костюм. Осборн отапливал комнаты так сильно, что можно ходить голышом, но из-за других людей в доме приходилось ограничиться в легкими штанами и майкой. Грейс накинула поверх зеленой футболки кардиган и спустилась на первый этаж.

Осборн валялся на диване в гостиной и завороженно глядел на пожиравшие нарисованные поленья язычки пламени и покусывал ноготь на большом пальце. Длинные, сплетенные в косу, волосы лежали на спинке дивана, и кончик косы свисал, как крючок, который только подцепить — и поймать Осборна, как рыбку. На лице яркими пятнами плясали отражения огоньков.

Когда Грейс вошла в комнату и посмотрела на него, вдруг замерла, ноги онемели.

Осборн в белоснежной рубашке, только что из стирки, но где-то уже успел испачкать рукава. Пуговицы на груди расстегнуты и изящные полоски ключиц особенно хорошо проглядываются в полумраке комнаты. Осборн забросил ноги на кофейный столик. Голые ступни его, чуть пыльные, в мелких царапинках, большие и при этом аккуратные, с синими полосками вен, уходящими к коленям, под легкими серыми домашними штанами, покачивали пальцами в такт несуществующей в реальности музыке.

— Ты так быстро? Из окна спрыгнула? Заходи! — весело воскликнул Осборн и поспешно сбросил ноги.

Грейс не переживала за судьбу кофейного столика: его давно пора выбросить, еще с того дня, когда Осборн решил поджечь на нем неудавшиеся стихи и чуть было не спалил столик целиком. Черное пятно не отмылось, но это всего лишь рана.

Грейс же смотрела на него и вспоминала другого. Звездный свет, тонкой полосой спустившийся на землю и облачившийся в одежду. Тонкие руки, синие полосы вен, яркие красные точки на сгибе локтя и прозрачные глаза, отказывавшиеся верить всему, кроме искренности и самой веры.

Шелдон. Как же давно от него неслышно. Все надежды погибли еще в первый год, когда даже Джим не смог отыскать ни его, ни Сабрины. Они сверялись картами, обзванивали больницы и вокзалы. Ничего, будто бы исчезли, растворились в воздухе. Поисковая группа пожимала плечами. А они втроем понимали: не испарились, просто ушли на противоположную сторону. Как и собирались, как и было предначертано им. Они вдвоем, самые отчаянные и верные Джексону, ушли. Оставалось только надеяться, что там им, наконец, покойно.