Он молчал. Я повторил с нажимом, глядя в его светлые глаза:

— Я не шучу.

— Вы не дойдёте. Посмотрите на себя. После такого приступа не пройти почти 20 километров. Вас всё равно поймают.

— Неси вещи. Я просто сдамся охране.

Если без лукавства, одна из причин, почему я стремился уйти сразу — стыд. Мне не хотелось объясняться с Ронисом и тем более с Тогжаном. Мне хотелось вырваться из этого места, оказаться за его пределами, в привычной мне среде, где есть полиция, охрана, «Чезар», но где нет двойного дна.

Я никого не убил здесь, и мой приступ был некрасив, но не принёс особенного вреда: морда Тогжана быстро заживёт. Мой жгучий стыд был реален, лишь пока я находился здесь. Стоит мне ступить на другой берег протоки, отделяющей остров Моськин от большой земли, как всё потеряет значение. У нас разные дороги, и все несчастья случились лишь потому, что мы не сумели вовремя разойтись.

Насчёт охраны я не врал: я действительно хотел сдаться как можно скорее, ведь это — самый быстрый путь в Челябинск. Кошмар, который я пережил этой ночью, показал мне ничтожность страхов, связанных с возвращением в город. Лучше говорить с Рыковановым в изоляторе временного содержания, чем препираться с Лисом здесь, в душном сарае в статусе умалишённого, со следами верёвки на голенях и запястьях.

Лис колебался.

— Ты идёшь? — спросил я настойчиво. — Воды захвати, ботинки мои, пистолет и рюкзак. Скажи деду Егору, пусть свезёт меня на тот берег. Больше вы меня не увидите.

Лис вышел. Пока его не было, я задумчиво разглядывал телефон Эдика. Хватит ли такой улики, чтобы Рыкованов поверил в мою невиновность? Что же, если не хватит, я найду способ рассчитаться с ним. Я не потону один: я потащу за собой многих и ублюдка Подгорного в том числе.

Вернулся Лис и кинул мне под ноги ботинки и рюкзак. Я порылся в нём и протянул Лису пятьсот долларов сверх тех денег, что дал ему, когда мы были у Иваныча.

— За то, что вернулся, — пояснил я и протянул ещё пятьсот. — А это Ронису за беспокойство.

Лис сидел с веером серых купюр и угрюмо смотрел на меня.

— С Кэрол попрощаться не хотите? — спросил он.

— С Кэрол? — удивился я. — Надеюсь, когда-нибудь она меня поймёт.

— Она вас и так понимает. Неужели вы не видите, не чувствуете? Что вы за человек такой? Она мне всё рассказала.

Он вдруг разозлился, и его нос воинственно поднялся.

— Что именно? — не понял я.

— Всё. В ту ночь она думала, что вы действительно изменились, прозрели наконец. Неужели «Чезар» стоит того, чтобы бросить её?

— Да мы и не были вместе.