С приходом ночи Ма Жун вновь надел свой воровской наряд. Советник Хун распорядился, чтобы казначей из средств суда выдал Ма Жуну тридцать слитков серебра. Завернув полученное в кусок ткани, он спрятал сверток в рукав и снова направился к храму Высшей Мудрости.

Он нашел Шэн Ба на обычном месте, тот сидел, прислонившись спиной к стене, почесывая голую грудь. Казалось, он поглощен игрой. Но при виде Ма Жуна он радушно поприветствовал его и предложил сесть рядом. Присев на корточки, Ма Жун сказал:

— Я думал, братец, что на те деньги, что ты выиграл у меня вчера, ты купишь хорошую куртку. Что ты будешь делать зимой?

С укором во взгляде Шэн Ба отвечал:

— Приятель, твои речи звучат оскорбительно. Разве я не говорил тебе, что я — главарь Гильдии нищих? Не будь я Шэн Ба, если пойду на презренную сделку с торгашами, чтобы приобрести одежду. Однако к делу!

Склонившись к уху Ма Жуна, Шэн Ба продолжал сиплым голосом:

— Все улажено! Сегодня ты сможешь уйти из города. Владелец золотой шпильки готов продать ее за тридцать слитков серебра — это бродячий даосский монах, собирающий милостыню. Он будет ждать тебя сегодня вечером в чайной Ван Лу за Круглой Башней. Ты сразу его узнаешь: он будет сидеть один за столиком в углу. На столе перед ним будет стоять чайник, под носиком которого будут две пустые чашки. Дальше поступай как знаешь.

Ма Жун сердечно поблагодарил его и пообещал непременно зайти, когда в следующий раз окажется в Пуяне. На этом он поспешно откланялся.

Ма Жун быстро дошел до храма Бога войны и увидел контуры Круглой Башни на фоне вечернего неба. Уличный мальчишка привел его к маленькому, но оживленному базару, расположенному прямо за башней. Он взглянул на бурлящую внизу улицу и без труда нашел вывеску заведения Ван Лу.

Ма Жун отодвинул грязную занавеску у входа. Десятка полтора человек сидели кучками за шаткими столиками. Большинство из них было одето в лохмотья; в помещении стоял тяжелый смрад. Ма Жун заметил монаха, сидящего в одиночестве за самым дальним столиком в углу. Приближаясь к монаху, он заволновался. Монах действительно был одет в потрепанную даосскую рясу. На голове у него была засаленная черная шапочка даоса, а с пояса свисал деревянный гонг. Но он вовсе не выглядел высоким и сильным, а, напротив, — низкорослым и растолстевшим. И хотя по виду это был опустившийся человек с немытым, отекшим лицом, он не принадлежал к типу безжалостных негодяев, описанных судьей Ди. Но скорее всего, это был именно тот, кто нужен был сейчас Ма Жуну.

Ма Жун пробрался к столику и как бы невзначай заметил: