Его мозговые колесики крутятся очень шустро.

– Я бы очень хотел вам помочь, – вполне предсказуемо начинает Иэн Корнуэлл, – но я говорю правду. Я ничего не знаю.

Многие боевые искусства имеют дело с тем, что мы обычно называем болевыми точками; с умением надавить или ударить по чувствительным нервным узлам, причинив противнику боль. Я бы не советовал использовать эти приемы в настоящей схватке. Там вы и ваш противник находитесь в постоянном движении. То есть там две движущиеся цели, а потому наносить удары с предельной точностью, какую требуют подобные техники, попросту нереально. Умело задействованная болевая точка способна вызвать мучительную боль, но опять-таки вы не знаете болевого порога вашего противника. Часто противники уворачиваются от вашего маневра и обрушиваются на вас с такой силой, какой вы и не ожидали.

Ну что, надавить на вас моей точкой зрения? Простите за шутку.

Болевые точки великолепно действуют в более пассивных обстоятельствах. Их, если угодно, можно уподобить болеутоляющему средству. Если вы, например, хотите безопасно и эффективно выпроводить из паба подгулявшего посетителя или освободиться от захвата, они окажутся полезны. Приведу более яркий и уместный в данном случае пример. Если вы хотите через боль сделать кого-то сговорчивее (или разговорчивее), эти точки оказываются пугающе эффективными. Избавлю вас от лишних технических подробностей. Сейчас я одной рукой хватаю Корнуэлла за волосы, удерживая на месте, а большой палец другой руки глубоко вдавливаю ему в шею, точнее, в верхнюю часть плечевого сплетения над ключицей, известного как точка Эрба. Тело Иэна Корнуэлла дергается, словно я ударил его электрошокером. Вообще-то, мне бы не помешало захватить с собой эту вещицу. Он пытается рычать. Неожиданно для него я убираю палец, давая Корнуэллу секундную передышку, но останавливаться на этом я не намерен. Я быстро перехожу к другой точке на нижней части его бицепса, сильно надавливаю и прикрываю ему рот. После этого я возвращаюсь к точке Эрба и с еще большей силой давлю на нервный узел. Иэн Корнуэлл бессильно трепыхается, как рыба, которую только что вытащили из воды и бросили на палубу. Я сажусь на него верхом, пригвождаю к полу и добираюсь к болевой точке под челюстью. Его тело деревенеет. От этой точки перебираюсь к вискам и снова возвращаюсь к шее. Соединяю пальцы наподобие наконечников копья и глубоко заталкиваю в подушные ямки. Когда я резко надавливаю ему на затылок, его голова дергается, и он закатывает глаза.

Конечно, я мог ошибиться. Мы уже обсуждали такую вероятность. Возможно, Иэн Корнуэлл с самого начала говорил правду, и он действительно невиновен, поскольку оказался жертвой двух грабителей в масках. Если да, мы скоро в этом убедимся, и тогда мне станет погано за то, как обошелся с ним. Насилие – это наркотик, но я не наркоман и не садист. Может показаться, что я пытаюсь уравновесить свои противоречивые ощущения, однако я не чужд эмпатии. Если окажется, что я причинил боль невиновному человеку, мне потом будет скверно. Но жизнь полна критических ситуаций, взвешивания «за» и «против». Если мы с Эмой, не говоря уже о следователях ФБР, занимавшихся этим делом по горячим следам, уверены, что Иэн Корнуэлл сказал неправду, мой переход за черту дозволенного принесет ощутимый результат.