В помещении снова повисло тяжкое молчание.

– Что ж, профессор, – подал голос сэр Колин, – полагаю, вам пора возвращаться в Блетчли, к насущным делам. Да и нас ждут служебные обязанности. Капитану Сент-Флориану необходимо отдохнуть и восстановить здоровье. Конечно же, мы с удовольствием представим его к награде, ведь он, без преувеличения, совершил невозможное, проявив при этом исключительную храбрость. А как насчет повышения, Бэзил? Хотите стать майором? Сколько же головной боли вы сможете нам доставить! Не расстраивайтесь, дружище. Чтобы выиграть войну, приходится разбрасывать семена миллионами, надеясь, что однажды они дадут всходы. Я поручу подчиненным…

– Позвольте, – перебил Тьюринг. – Что тут происходит?

– Профессор, очевидно, продолжать нашу беседу нет смысла…

– Осмелюсь заметить, господа, что вам стоило бы научиться слушать, – произнес Тьюринг едким тоном, чем слегка удивил Бэзила. – Я не так изощренно ироничен, как капитан Сент-Флориан, и в отличие от вас, царедворцев, не привык соблюдать церемонии и разводить антимонии. Я ученый. Я имею дело с голыми фактами и привык говорить правду, ничего, кроме правды.

– Боюсь, сэр, я не понимаю, к чему вы клоните, – сухо произнес Габбинс.

Было видно, что ему, как и двум другим «царедворцам», приходится не по нраву пренебрежительный тон сорокалетнего профессора в мешковатом твидовом костюме и очочках с проволочной оправой.

– Я же сказал: научитесь слушать. СЛУШАТЬ! – повторил профессор еще резче и с таким нажимом, что вмиг стало ясно, как низко он ценит интеллектуальные способности присутствующих здесь военачальников и как сильно его возмущают их скоропалительные выводы.

– Сэр, – ледяным тоном проговорил генерал Кэвендиш, – если вы можете что-нибудь добавить, прошу это сделать. Генерал Колин совершенно прав: нас ждут дела…

– Секрет все-таки есть! – перебил его профессор.

Все лишились дара речи.

– Что, удивлены? Идея просто блестящая! – Тьюринг рассмеялся, восхищаясь изобретательностью создателя кода. – Постараюсь объяснить, а вы постарайтесь понять. Как, по-вашему, должен выглядеть самый непробиваемый код? Неуязвимый даже для машин, работающих в тысячу раз быстрее человеческого мозга?

На этот вопрос не смог ответить никто.

– Он должен функционировать как код, – добавил Тьюринг, – но при этом не являться кодом.

Снова оторопь, затем раздражение, наконец, испуг: «Никак этот умник смеется над нами?»

– Попробую зайти с другой стороны, – сказал профессор. – Код – это отсутствие кода.

И опять ни до кого не дошло.

– Кто бы это ни придумал, наш кембриджский библиотекарь или его куратор в НКВД, надо отдать должное его уму. На всей земле лишь двое понимали принцип этого обмена посланиями, и я рад сообщить, что теперь появился третий. Ваш покорный слуга. Признаться, меня осенило в последний момент. И сразу же все встало на свои места.