— Боже мой, — говорю я, в отчаянии хватаясь за платье. — Да если бы можно было, я бы с радостью вам его отдала!

— Правда?

— Возьмите шаль!

— Шаль — моя! — Она фыркает. Но все поглядывает на мою юбку. — А что у вас, — говорит уже тише, — под низом?

Меня передергивает. Потом я медленно, нехотя, приподнимаю подол, показываю нижние юбки — их две, одна белая, другая пунцовая. Увидев их, она кивает.

— Сойдет. Шелковые, небось? Подойдут.

— Как обе? — спрашиваю. — Вы заберете обе? Извозчику ведь тоже надо заплатить, — отвечает она. — Одна пойдет в уплату мне, другая — ему.

Я сперва не решаюсь, но что делать? Задрав юбку повыше, нащупываю тесемки на талии, развязываю их, потом, стараясь, насколько возможно, соблюдать приличия, стягиваю с себя нижние юбки. Она даже не отвернулась. Забирает их у меня и быстро прячет за пазухой.

— А джентльмен не знает ничего!.. — говорит она, усмехаясь, как будто мы с ней теперь два заговорщика. Потирает руки. — Ну, куда ехать, а? Что сказать извозчику?

Она открывает окно, чтобы позвать его. Я сижу, обхватив себя за плечи руками, ткань платья липнет к голым ногам. Наверное, я бы покраснела и заплакала, если бы еще оставались силы чувствовать.

— Так куда же? — спрашивает она снова.

За окном совсем темно. Лишь высоко в небе месяц — красноватый тонкий серпик.

Я сижу понурив голову. После такого ужасного крушения всех моих надежд осталось лишь одно место на свете, куда я могу еще вернуться. Я называю адрес, она кричит его извозчику, и карета трогается с места. Она поудобней устраивается на сиденье, расправляет плащ. Смотрит на меня.

— Ну как, дорогуша? — Я не отвечаю, она смеется.— Теперь-то не скажет, что не туда едем, — говорит она, словно сама с собой. — Теперь не скажет.

Когда мы подъезжаем к Лэнт-стрит, на улице темно. Я знаю, у какого дома остановиться, потому что помню дом напротив — у него ставни с сердечками, я так часто смотрела на них из окна. На стук дверь идет открывать Джон. Лицо у него белое как мел. Увидев меня, он таращит глаза. «Черт», — говорит он. Я прохожу мимо него. Сразу за дверью, должно быть, мастерская мистера Иббза, а дальше по коридору — кухня. Я иду прямо туда. Весь народ в сборе, только Ричарда нет. Ушел меня искать. Неженка вся зареванная: на скуле у нее синяк, раньше такого не было, губа рассечена и кровоточит. Мистер Иббз расхаживает взад-вперед, в одной рубашке, половицы под его ногами шатаются и потрескивают. Миссис Саксби стоит, уставившись в пустоту, лицо у нее белое как мел, как и у Джона. Она стоит неподвижно. Но, увидев меня, вдруг дергается, как от удара — чуть не пополам сгибается, хватается за сердце.