— В какой-нибудь... в какую-нибудь гостиницу. — Повернувшись ко мне спиной, он берет перо — заглядывает в книгу, пишет адрес на клочке бумаги. — В какой-нибудь дом, — говорит он, продолжая писать,— где вы сможете отдохнуть и поужинать.

— Отдохнуть? — говорю я. Мне сейчас не до отдыха, но комната, комната! — А вы поедете со мной? — Он не отвечает. — Мистер Хотри?

— Сегодня — нет, — говорит он, а сам все пишет. — Сегодня никак не могу.

— Тогда завтра.

Он помахивает листком, чтобы просохли чернила, потом складывает письмо.

— Завтра, — говорит, — если получится.

— Вы должны!

— Да, да.

— А работа — я же хотела работать у вас! Вы подумаете об этом? Обещайте, что подумаете!

— Тише. Да, я подумаю. Да.

— Ну слава богу!

Я закрываю глаза ладонью.

— Оставайтесь здесь, — говорит он, — ладно? Никуда не уходите.

Я слышу, как он идет в соседнюю комнату, потом, выглянув в оконце, вижу, как что-то тихо он говорит одному из наборщиков — вижу, как тот надевает куртку и выходит. Мистер Хотри возвращается. Кивком указывает на мои ноги.

— Наденьте-ка туфельки, — говорит он и отворачивается. — Мы должны быть готовы к отъезду.

— Вы так добры, мистер Хотри, — говорю я, наклоняясь и натягивая порванные шелковые туфли. — Видит бог, никто не был так добр ко мне, с тех пор как... — Договорить мне не удается, перехватило горло.

— Ну-ну, — отвечает он рассеянно. — Не думайте об этом, не надо сейчас...

Потом я сижу молча. Он ждет, вынимает карманные часы, то и дело выходит на лестницу — стоит там, прислушивается. Наконец возвращается бодрым шагом.

— Они здесь, — говорит. — Ну как, готовы? Сюда, пожалуйста.

Он ведет меня вниз по лестнице, проводит через ряд помещений, доверху заставленных ящиками и коробками, потом через что-то вроде кладовой — к двери. За дверью пыльный крытый дворик, ступеньки ведут в переулок. Там уже поджидает карета, рядом с ней стоит женщина. Увидев нас, она кивает.