— Подозрительной? И это мне говорит книжная девочка? — Даймон расхохотался, сверкая красивыми белыми зубами.

Смех у него был очень заразительным, Фанни невольно улыбнулась.

— Бабушка вон вообще не интересуется никакими книгами…

— Потому и живёт, как впотьмах, твоя бабушка. Выезжает за счёт житейской мудрости. Но она от природы осторожна, хотя и достаточно мужественна, надо это признать, а ты огонь. Всё спалишь вокруг по глупости. Говорят, ты применяла эту вещь?

Фанни понурилась.

— И про это знаете… Я не думала, что эта вещь так опасна…

— Базовое заклинание, вообще-то. Подчинить другого своей воле — основа любой власти.

— Вот и бабушка меня так просто не отпустит, что-нибудь придумает. Сердцем чую, обманут меня, обведут вокруг пальца, как Дуриана Желтобородого… Господин Даймон, помогите мне! Вы не могли бы побольше разузнать о его жизни, почему он полюбил мурров, что с ним сделали? Всё, что сможете… Дуриан Желтобородый, время Дуриана.

— Эпоха?

— Страданий.

— Что ж, если ты организуешь для меня посещение книжного хранилища, то я готов помочь.

— Сомневаюсь, что смогу…

— Нет так нет. Как в школе? Не достают из-за промаха с иглами?

— Я сделала заявление по школьному радио.

— Сразу всех обезоружила? Умно.

— Скорее, вошла во вкус… увлеклась самоистязанием.

Снова помогла ловисса. После случившегося, сказала она, отношение к тебе будет однозначно негативным, поэтому лучше заранее подготовить повинную речь.

Текст заявления Фанни был приведен во всех газетах Дубъюка, в частности, в нём говорилось: «Я глубоко сожалею, что, обнаружив неизвестные предметы, использовала их, ни с кем не посоветовавшись. По счастливой случайности, никто не пострадал. Единственным извинением могли бы служить мои добрые намерения, но это слабое утешение…» Бабушкины интонации, её стиль объяснялись тем, что текст писала Айлин. Подтекст же был прозрачен: «Я глупая, самонадеянная девчонка, которая едва не погубила кучу народа, и мне нет оправдания». Но приличия были соблюдены, обсуждать больше было нечего, и о Фанни скоро забыли, тем более что по школе прокатилась волна истерических признаний в мелких и крупных грехах, и родителям вместе с педагогами пришлось единым фронтом выступить против новой напасти.