– Выбери меня. – Джордан подмигнул ей. – Со мной тебе будет веселее.

– В этом я не сомневаюсь. – Губы Батории скривились в подобии какой-то ведьминской улыбки. Ее серебристые глаза встретились с глазами Руна. Они горели злобным огнем. – Нет, я, пожалуй, возьму эту женщину.

Рун бросился к Батории, но толпа стригоев повалила его на землю, прежде чем он успел сделать первый шаг, и своим весом буквально пригвоздила к месту. Три других стригоя лишили подвижности Джордана.

– Ну что, Рун. – Распутин легонько пнул его носком своего черного ботинка. – Я всегда держу слово. Всегда. Надеюсь, ты это помнишь.

Рун сопротивлялся, стараясь освободиться. Джордан рядом с ним тоже старался изо всех сил. Но все было бесполезно. Эрин наблюдала за ними широко раскрытыми глазами. Стригои держали ее за обе руки. Она тоже не могла освободиться. Рун проклинал себя за то, что так глупо доверился Григорию. Это была его вина.

Распутин стоял, уперев руки в бока.

– Батория, дорогая моя, я дал этой женщине слово, что, пока она в России, ей ничего не угрожает. И ты, соответственно, будешь выполнять мое обещание. Но этой защите придет конец, как только она пересечет наши границы. Ты можешь делать с ней все, что захочешь, но только вне пределов русской земли.

21 час 04 минуты

Эрин вырывалась из обхвативших ее цепких рук, но не могла сдвинуться даже на дюйм. Еще большее число распутинских приспешников набилось в комнату, наполнив ее запахом смерти.

Рун боролся с повисшими на нем стригоями, пустившими в ход и ногти, и зубы. Ближняя к ним стена уже была забрызгана кровью. Его тело было накрыто целой кучей стригоев.

Джордан, тоже вовсю сражавшийся с напавшими на него, вдруг неожиданно обмяк. Эрин почувствовала удушье. Он убит? Потерял сознание? Она изо всех сил стала пробиваться к нему, но это оказалось невозможным.

Множество рук потянулось к свинцовому блоку. Множество других рук, вцепившись в ее руки, держали их неподвижно перед ее лицом.

Вокруг шеи Эрин защелкнулся холодный ошейник, и приспешники Григория сразу отступили от нее на шаг. Она рванулась к лежавшему ничком Джордану, и сразу же острые шипы вонзились ей в горло. По шее потекла кровь.

Хватая ртом воздух, она остановилась. Пульсирующая боль в шее казалась невыносимой. Ошейник был с шипами – такой же, как строгий ошейник для собак, хотя шипы были заточены острее – для того, чтобы их проникновение в кожу было более болезненным. Кто-то просунул палец между ошейником и ее шеей, чтобы шипы вышли из ее тела. Чтобы не закричать от боли, Эрин сжала челюсти.