– Способен ли ты признать возможность, что заблуждался, поп?

– Я не позволю тебе судить меня.

– Почему же нет? Ты сотворил меня, равно же и Руна. Твои манипуляции с прорицаниями в прошлом свели нас с Руном.

От слов Батори Бернард напыжился, будто аршин проглотил, и гневно зашагал прочь, созывая остальных сангвинистов и ретируясь с пляжа, снова заковав графиню в кандалы.

Выждав добрую четверть часа, Иуда начал спуск по отвесной скале обратно на пляж со вполне конкретной целью на уме. Он видел, как Арелла пишет что-то на песке, видел, как потрясло это доктора Грейнджер и остальных. Теперь он направился прямо к тому месту, где Арелла лежала так недвижно. Заметил вмятину на песке, где покоилась ее голова.

Опустившись на колени, провел кончиками пальцев по этому углублению.

Тревога за нее выворачивала ему душу.

И увидел, что́ она начертала на песке. Он узнал бы ее руку где угодно, целое столетие переписывая ее слова и срисовывая ее наброски. И сейчас он рассматривал то, что она вывела на песке, в который уж раз алкая и жаждая откровения.

Пламенеющий факел.

Искариот понимающе улыбнулся.

Она нарисовала для остальных карту, поведала, куда идти.

Определенность уняла тревогу и беспокойство. Иуда знал все символы, отождествлявшиеся с ней на протяжении веков, включая и этот.

Она завлекла их в Сиву.

Он встал, благодаря ее, чувствуя укрепляющуюся в душе решимость. Он понял, что это послание оставлено на песке не только для них, но и для него.

Она призывает и его тоже.

Но зачем?

Часть V