– Вот теперь ты начинаешь понимать.

– Гуго Баумгартнер, – сказал Арман. – Он в той же степени человек, что и они. Ему можно доверять?

– Насколько мне известно. Но ты, надеюсь, не просишь меня перевести твой счет к нему? – Он посмотрел на своего крестника. – Ты не уверен в нем, верно, Арман?

– Десерт? – спросил Гамаш, когда официант забирал их тарелки.

Стивен улыбнулся и взял меню. Они заказали теплый яблочный пирог, чайное мороженое и кофе, после чего Стивен снова заговорил:

– Меня интересует завещание. Мне известны семьи, которых завещание рассорило вдрызг. Ожидания. Они разъедают, как кислота. В сочетании с алчностью или отчаянием оно может стать весьма разрушительным. И это может длиться годами.

– Поколениями, – сказал Арман.

– Они и в самом деле считают, что титул и вся эта собственность принадлежат им?

– Они говорят, нет, но…

– И это главное, – сказал Стивен. – Иногда мы думаем, что мы не поддадимся на чье-либо безумие, пока оно не будет проверено. Они ведь евреи, да?

– Да. Это имеет значение?

– Может иметь. Из Австрии? Вены?

– Oui.

Стивен кивнул.

– У вас есть какая-то идея?

– Ничего похожего на идею. Скорее туманная мысль. Я вот думаю, а не была ли старуха – вы ее называете баронессой? – в конечном счете права, даже не понимая этого. Позволь мне провести кое-какие разыскания. – Он помахал рукой, чтобы принесли счет. – Ты этого хотел? Чтобы я произвел кое-какие раскопки?

– Я хотел побыть в вашем обществе, – ответил Арман. – И отведать прекрасной еды.

– Хорошую еду ты получил, а меня накормили каким-то дерьмом. – Он подвинул серебряный поднос по льняной скатерти в сторону Гамаша. – На вот. Можешь заплатить.

Арман улыбнулся и покачал головой. Он всегда имел намерение платить. И всегда платил. А теперь, казалось, он еще, благодаря Стивену, платит за четырех человек, которых даже не знает.

– Будем надеяться, мое отстранение скоро закончится, – сказал Арман, кладя свою банковскую карточку.