– Я могу идти?

– Мы еще посмотрим.

«Понемногу приближаемся», – думал Бовуар, идя в свой кабинет. Они были недалеки от раскрытия махинации. А может, даже и убийства. Но он знал: Гамаш прав. Когда они найдут деньги, те будут насыщены разочарованием. Безумием. Зловонием эмоций, прогнивших в достаточной мере, чтобы привести к убийству.

Амелия слышала шаги наркоманов, шлюх и транссексуалов, шедших за ними, когда они с Марком спускались по бетонным ступеням. Марк держался за руку Амелии, чтобы не упасть.

По мере того как они приближались к входной двери, воздух становился все холоднее и холоднее.

Амелия была готова к атаке мороза, и все же дыхание у нее перехватило, а глаза заслезились.

– О черт, – услышала она голос Марка; потом он закашлялся, задыхаясь воздухом.

Слезящимися глазами Амелия увидела маленькую девочку в красной шапочке с логотипом «Монреаль канадиенс». Та стояла одна у входа в проулок.

Еще Амелия увидела торчащую из темноты пару ног. На земле. В сетчатой ткани. Остальное тело оставалось невидимым во тьме. Но у Амелии сомнений не было. Это труп.

Она перехватила взгляд ребенка, которому, судя по виду, было лет пять-шесть.

Амелия сделала шаг к ней, но ее остановило одно-единственное слово.

– Дэвид.

К ней подошел тощий чернокожий парень. «Лет пятнадцати, не больше», – подумала она. Он смотрел на нее глазами несоразмерно большими для такой головы.

– Что – Дэвид? – спросила она и почувствовала в большей степени, чем увидела, как наркоманы, шлюхи и транссексуалы образовали полукруг у нее за спиной.

– Я слышал, ты его ищешь. Я знаю, где его найти. За дозу я тебе скажу.

– Да-да, скажешь. Пошел отсюда в жопу, идиот, – сказала она, оттолкнула его и перешла на другую сторону улицы. К девочке, которая все еще стояла там.

– Дэвид, – повторил он и задрал рукав своей легонькой куртки. – Смотри.

И там она увидела то же самое слово, которое нашла и на своей руке. Написанное фломастером. Слово, которое все еще оставалось на ней. Нестираемое слово.

Дэвид.