– Вы его нашли? – спросил Гуго.
– На заднике картины, – сказала агент Клутье.
– Какой картины? – спросила Кэролайн.
– Той, что в его кабинете, – сказал Бовуар. – Над камином.
– Портрет этой сумасшедшей старухи? – спросила Кэролайн. – Так Энтони там его спрятал? – Она задумалась на секунду, потом сказала: – Вообще-то, неглупо. Там он был в безопасности. Я могу сказать вам, что к ней никто близко не подходит. Один Господь знает, что в ней нашла баронесса. Ужасающий предмет так называемого искусства. Ты ведь тоже так подумал, да?
Гуго кивнул.
– Так он с этим портретом и остался, бедный Энтони, – проговорила она. – Сказал ей, что ему нравится. Что-то о белой точке вдалеке. Он говорил это из вежливости, а посмотрите, куда это его привело. Она подарила картину, и ему пришлось эту картину повесить. Что бы вы про него плохого ни говорили, но он был добрым человеком.
– Я ничего такого не говорил, – сказал Бовуар. – По крайней мере, ничего незаконного.
– Вы что имеете в виду? – Она показала на ноутбук. – Разве это не доказательство?
Бовуар кивнул Клутье, которая стала вводить цифры.
– После всех наших поисков в стиле хай-тек искомое мы в конечном счете нашли на заднике картины.
Клутье нажала ввод, и на экране появился счет.
Глаза Кэролайн расширились.
– Триста семьдесят семь миллионов, – прошептала она.
Потом на ее лице выразилось смятение.
– Не понимаю. Тут сказано – Гуго Баумгартнер. – Она посмотрела на брата. – Энтони хотел тебя выставить виноватым?
И тут она поняла.
Жан Ги встал, и агент Клутье пережила еще одно новое ощущение.
Ощущение от ареста за убийство.