— Неужели вы не считаете меня другом? — продолжал юноша. — Отвечайте же, не мучайте меня!

Диана молчала. Только тяжелый вздох вырвался из ее груди, а в глазах засверкали слезы.

Это повергло Норберта в полное отчаяние.

Она увидела, что молчать больше нельзя, и в нескольких словах сообщила, что отец приказал ей принять предложение одного богатого и знатного дворянина.

На юношу страшно было смотреть, настолько злость и ревность исказили его лицо.

— И вы отказались принять это предложение? — спросил он замогильным шепотом.

Но Диана не стала отвечать ему прямо. Она заговорила о своем жалком положении в семье и о невыносимом деспотизме родителей. Может ли молодая, неопытная, беззащитная девушка ослушаться своего отца и господина? Ведь ее будут мучить, унижать и преследовать до тех пор, пока она не подчинится! В крайнем же случае ее навсегда упрячут в монастырь.

— А девчонка не глупа! — одобрительно проворчал Доман у своей щелки. — Мой урок пошел ей на пользу. Впрочем, послушаем, что будет дальше…

— Но за кого же вы принимаете меня? — воскликнул Норберт с пылающими от гнева глазами. — Разве я не могу спасти вас, предложив вам свою руку? И разве эта рука давно уже не ваша? За что вы меня так обижаете? Если вы сразу же не вспомнили обо мне, то вы меня просто не любите!

— Вы ошибаетесь.

— В чем?

— Я люблю вас, — сказала Диана.

— Тогда почему же вы не обратились ко мне за помощью и защитой?

— Увы! Наши положения слишком похожи. Ведь и вы — жертва предрассудков своей семьи. Вспомните, что вы мне рассказывали о своей жизни и о той роли, к которой вас готовит отец.

Жгучей болью отдавалось в душе Норберта каждое слово девушки.

Юноша почувствовал, как в нем закипает гордая, властная, непокорная кровь герцогов де Шандосов.

— Я не ребенок и не трус, — медленно сказал он. — Ваша любовь… Твоя любовь, Диана, переродила меня. И нет в мире той силы, — продолжал он, впадая в экстаз, — которая бы смогла вырвать тебя из моих объятий!

Рыцарь упал на колени перед своей дамой и стал покрывать поцелуями ее руки.

Доман едва не завопил от восторга.

Норберт обнял девушку. Она, не имея сил защищаться, тихо молила его о пощаде.