Помню, лет семь назад, когда была еще совсем мелкой и глупой, спросила маму, любит ли она отца. Я с самого детства пыталась понять, почему в нашей семье все так не похоже на счастливые финалы из сказок или красивые истории про любовь. Я все пыталась и не могла сообразить, как так получается, что вот вроде семья и в то же время – чужие, озлобленные друг на друга люди. А потом я наконец догадалась спросить прямо, любят ли они друг друга. Мама тогда улыбнулась своей уставшей, вымученной улыбкой, бледной и дрожащей как туман над водой, и сказала, что нет никакой любви. Что любовь и счастье – это лишь книжные выдумки. Что в жизни главное – стабильность и покой. Так странно, ошеломляюще прозвучали тогда ее слова, как непостижимое откровение. При этом мама смотрела на меня так, что на мгновение я даже усомнилась, действительно ли она собственной персоной говорит со мной. Тогда я впервые очень явственно ощутила свою неуместность в этом мире, ведь я узнала, что не являюсь следствием любви.

То первое ощущение неуместности в мире за последние месяцы моей жизни наконец-то нашло свое место в пазле. Последние разговоры с Валерием Павловичем, в которых так громогласно вдруг прозвучали слова «предопределенность» и «детство»; прощальный взмах завитков на шее Вадима; пугающая сладость боли от очередных порезов, которые по иронии сложились в слова «Тихий дом», и в то же время отвращение в этой патологии, лишь подчеркивающей мою ненормальность; очередная скручивающая жилы потасовка родителей; глупый и бессмысленный развод под священным некогда знаменем Тихого дома; ответ на вопрос: «Почему ты сменила имидж, Лиза?» – все эти фрагменты будто взмыли вверх как истлевшие клочки бумаги, плавно опустились вниз и объединились в одно странное чувство, которому я не могу подобрать слова и которому не хватает места у меня внутри. Настолько это чувство ново и велико.

С этим большим и странным чувством внутри я пойду сейчас на свой любимый балкон на тринадцатом этаже. Мое секретное место, где можно думать, глядя на то, как в перспективе расплываются четкие линии города и реальности. Там я постараюсь представить себя бабочкой-однодневкой. Как будто ничего-ничего в моей жизни не было, кроме одного прекрасного дня с первой радостью солнца, неба, первого чистого вдоха и выдоха. Один прекрасный рассвет, один прекрасный закат. И все в коротком мгновении жизни, выпавшем мне, – новизна и чистота. И над этой моей очередной глупой фантазией пусть реет по-детски наивное знамя «Тихий дом».

Уровень A. Глава 10