– Вот вам совет от Гилберта Честертона. Речь нуждается в захватывающем начале и убедительной концовке. Задача хорошего оратора – максимально сблизить эти две вещи. Для затравки можете начать с сенсационного заявления о том, что плейбой – это, конечно, еще не сверхчеловек, еще не идеальный персонаж в точности соответствующий изначальному замыслу Творца, но – уже крупный шаг на пути достижения божественного идеала. Это плейбой звучит гордо, а человек – всего лишь хвастливо и безвкусно!

– Это, кажется, Максим Горький сказал…

– Ага, он самый и ляпнул. Великий был пролетарский писатель, а пропал как заяц! Волжский упрямец. Товарищ Сталин замучался его уговаривать, дескать, дорогой Алексей Максимович, это раньше, в проклятую эпоху царизма, когда весь советский народ изнемогал под бесчеловечной властью помещиков и капиталистов, ваш псевдоним был не только политически, но и идеологически оправдан и полезен. Но теперь, в стране победившего социализма, когда даже дураку ясно, что жить стало лучше, жить стало веселее, ваш псевдоним дезавуирует трудящихся всего мира и работает на руку двурушникам, империалистам и троцкистским оппортунистам. Политбюро нашей партии настоятельно советует вам заменить его на другой, отвечающий духу нашей небывалой эпохи. Как вы смотрите на то, чтобы отныне называться Максимом Сладостным или, на худой конец, Алексеем Медовым? Горький подумал, всплакнул, согласился и скончался. Через неделю. От острого приступа сахарного диабета. А все кругом: отравили, отравили… Да ни хрена никого не травили, просто не вынесла душа поэта оглушительного контраста между капиталистическим прозвищем и социалистическим псевдонимом…

– Это что, тоже о плейбоях? – изумился Кульчицкий. – Захватывающее начало?

– Начало? В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Плейбой. По-моему, захватывающе…

– Но это же кощунство!

– Это основное свойство всего, что считается захватывающим.

Кстати, убедительный финал у вас уже имеется – от Горького… В середине можете воздать хвалу мужчине, умеющему отдать должное приличной еде, превосходным напиткам и вкусным женщинам, и позволить себе процитировать одного из первых плейбоев России – Козьму Пруткова: «Не делай смыслом своей жизни первую попавшуюся блядь. Но и не забывай, что только бляди способны придать твоей жизни хоть какой-то смысл».

– Пожалуй, я ограничусь хвалой, если вы не против, Майкл. Мне бы не хотелось иметь неприятности с полицией нравов, – поспешил определиться Станислав Эдуардович.

– Плейбой, не имеющий неприятностей с полицией нравов, – это нонсенс, Стас!