– Дозвольте сполнять? – заторопился субтильный.

– А на посошок? – проявил заботу о личном составе пан генерал. Разлили по стопкам последние сто граммов.

– Будьмо!

– Будьмо!

– Тик я пишов? – подхватился Щербаков.

– А каву?

– Та ну ёё, у меня от него тильки изжога.

– Тады с Богом, Михась… И смотри, чтоб комар носу не подточил!

– Слухаю, пан генерал! Усё сделаем без шуму и пыли!

Подполковник извлек из заднего кармана брюк замшевый бумажник, отсчитал полсотни гривен и направился к выходу деловой походкой энергичного бизнесмена. Генерал, подозвав официантку, потребовал кофе по-варшавски и рюмку молдавского коньяку. Однако заказ его потонул в сильном грохоте с улицы, вслед за которым раздались испуганные вопли и паническая разноголосица противоугонной сигнализации припаркованных автомобилей. Генерал с неожиданным для его комплекции проворством выскочил из кабинки в проход, из прохода в вестибюль, взбежал по лестнице, но выходить на улицу не стал. Вместо этого сгорбился, насколько живот позволил, и осторожно глянул на улицу сквозь треснувшее стекло входной двери. Улицу затопляло удушливым черным дымом, и валил этот дым из догорающих останков автомобиля, в котором только такой профессионал как генерал мог признать трехдверный джип-ниссан подполковника Щербакова.

– Без шуму и пыли, – пробормотал генерал, бросаясь обратно в вареничную. Там он привычным движением предъявил всполошенному персоналу свои корочки и обнародовал приказ: во-первых, немедленно провести его черных ходом во двор; во-вторых, никому о нем, даже варте не заикаться, иначе… Но персонал не пожелал выслушивать всякие ужасы о том, что с ним станется, ежели он сдуру посмеет ослушаться такого гарного пана начальника, тем более, что он и не собирался ослушиваться, он всего лишь слушать не стал.

Перед черным ходом, то есть выходом, генерал вдруг оказался вооруженным небольшим, но ужасно черным пистолетом, угрожая которым, заставил администратора, провожавшего его, выйти во двор и осмотреться. Облитый потом администратор вышел на негнущихся ногах, осмотрелся, чуть не упал в обморок, но все же сумел дотащиться обратно к черному входу и убедить бандюгу с корочками и стволом, что все тихо.

– Ну смотри у меня! – поблагодарил его генерал и, низко пригибаясь, выскочил во двор.

Не успел он сделать и трех поспешных шагов, как откуда-то из зеленой тьмы палисадников грянула автоматная очередь. Генерал сделал еще полтора шага и повалился ничком на асфальт, истекая кровью и посылая мертвеющими губами подлым москалям страшные проклятия, которых, увы, никто, кроме, может быть, Бога, не услышал, и для потомства не запечатлел.