И вновь белокрылый голубь совершает короткий перелет из кожаной папки на полированную поверхность верховного письменного стола державы. И снова взгляд исподлобья. И опять слетают с начальственных уст вопросы государственного значения. Сколько сил, сколько средств, каков срок исполнения? Кто ответит головой за срыв благого начинания?.. И вновь в ответ почтительно склоненная голова, самоотверженные речи о готовности лечь личными костьми, лишь бы направить в прогрессивное русло общий ход истории в отдельно взятой стране. Ну смотри, парень! И парень смотрит… петухом-победителем, выходя в приемную. Темный костюм строго темнеет, рубашка торжественно белеет, галстук радостно синеет и даже шелковые носки пытаются внести в общее ликование ансамбля свою лепту. Дьяки понимающе улыбаются и зорко переглядываются, семафоря друг другу о том, что знаменитый принцип добывания официальной истины, предписывающий поднапускать туману, чтобы что-нибудь прояснить, опять сработал. И как ему не надоест безотказно срабатывать?..
Меж тем президент, откинувшись на спинку индивидуально подогнанного кресла, предается служебным размышлениям, плавно переходящим в философские думы – как то им, собственно, и полагается согласно статусу. Вот ведь, думает хозяин кабинета, даже названия у этих городов почти неразличимы, и расположены оба на юге, а как по-разному живет в них народ! Словно не в одной стране, а в двух противоположных… Господи, как же ты велика, Россия-матушка! Ни умом тебя не понять, ни душой не вместить, ни верой не утешить, ни реформами не охватить. Глядишь и не знаешь, то ли команду сменить, то ли правительство, то ли самому удалиться? Пусть кто-нибудь другой попробует побыть белой лебедью в одной упряжке с раками да щуками… Он прислушивается к себе, но его пророческая печень упорно молчит, пребывая в профаньем бесчувствии всего залеченного организма. Президент вдруг морщится от прилива тошноты, вызванной не столько содержанием дум, сколько самим процессом, определяемым этим жалким словом – «думать». Не захворать бы, понимаешь, по новой. Не дать врагам повода для клеветы и напраслины…
Глава одиннадцатая
Глава одиннадцатая
1
1
Выехав с частной дороги на общественное шоссе, Кульчицкий облегченно вздохнул и прибавил газу. Вообще-то в Южноморске не принято являться на званые обеды на личном автотранспорте без наемного шофера. Считается оскорбительным для хлебосольства хозяев, поскольку по тем же неписанным законам, заведомых трезвенников кормят на кухне (логика простая, но доходчивая: вы покушать пришли – вот вам с пылу с жару). Но сегодня Кульчицкому было не до церемоний. Весь день в приятных бегах, в счастливых хлопотах, в напряженных переговорах, в скрупулезных подсчетах, в философских размышлениях… Можно было бы конечно нанять лимузин, но об этом следовало побеспокоиться заранее. А в последнюю минуту, кроме как на такси, рассчитывать не на что. Но тут телезвездочка встала на дыбы: чтобы она к Лядову, да на такси? Только через твой труп, Кульчуня! Но «Кульчуня» помирать не собирался. Во всяком случае, не сейчас и не по такому поводу. Назревал классический конфликт между должным и сущим, который удалось избежать единственно благодаря широте миллиардерской натуры хозяина.