Ричи поразмыслил, изучая пластиковую обертку, которую поднял с пола.

– Если мотив мы не добудем, то что еще нам нужно?

– Ответы. Из-за чего Конор поругался со Спейнами несколько лет назад? Какие у него отношения с Дженни? Зачем он стер данные на компьютере? – Комната уже была относительно чистой. Я заставил себя прислониться к стене. – Мне нужна уверенность. Когда мы с тобой выйдем отсюда, мы должны достичь полного взаимопонимания и определиться, кого именно мы ищем. Вот и все. Если мы добьемся этого, остальное приложится.

Ричи с непроницаемым лицом наблюдал за мной.

– Я думал, вы уже уверены, – сказал он.

Глаза у меня щипало от усталости; я пожалел о том, что когда мы заехали пообедать, не взял еще один кофе.

– Я тоже так думал.

Ричи кивнул и, выбросив стаканчик в корзину, прислонился к стене рядом со мной. Чуть погодя он выудил из кармана упаковку мятных леденцов и протянул мне. Так мы и стояли, плечом к плечу, посасывая мятные леденцы, пока дверь не открылась и полицейский в форме не ввел в комнату Конора.

* * *

Выглядел он плохо. Возможно, дело было в том, что сейчас Конор был без пальто, однако он казался еще более худым – настолько худым, что я задумался, не показать ли его врачу. Сквозь рыжеватую щетину болезненно выпирали скулы. Недавно он явно плакал.

Он сидел сгорбившись, уставившись на свои кулаки, лежащие на столе, – не шевельнулся, даже когда с лязгом включилось центральное отопление. В известном смысле меня это успокоило. Невиновные ерзают, и дрожат, и едва не вскакивают при малейшем шуме; им не терпится поговорить с тобой и все прояснить. Виновные стараются сосредоточиться, собирают все силы для защиты своей внутренней крепости, готовятся к бою.

Ричи потянулся, чтобы включить видеокамеру, и проговорил в нее:

– Детектив-сержант Кеннеди и детектив Курран допрашивают Конора Бреннана. Допрос начался в шестнадцать сорок три.

Я зачитал Конору права; Конор расписался не глядя, откинулся на стуле и сложил руки на груди. В его представлении разговор был окончен.

– Ах, Конор, – сказал я, поудобнее устраиваясь на стуле и печально качая головой. – Конор, Конор, Конор. А я-то думал, что мы славно поладили.

Он молча наблюдал за мной.

– Приятель, ты был с нами не совсем честен.

На его лице мелькнул страх – слишком сильный, чтобы можно было скрыть.

– Это не так.

– Нет, так. Слышал когда-нибудь про “правду, всю правду и ничего, кроме правды”? По одному пункту ты нас точно подвел. Зачем?