– Да, приятель, это и прямь кажется бредом – однако безобидным. Настоящий психоз начался, когда ты стал забираться к ним в дом. Хочешь рассказать нам свою версию?

Он ответил не задумываясь: даже незаконное проникновение в чужой дом – менее опасная тема, чем Дженни.

– Говорю же, я нашел ключ от задней двери. Ничего с ним делать я не собирался, мне просто нравилось, что он у меня есть. Но однажды утром они все вместе куда-то уехали, а я провел там всю ночь, промок насквозь и замерз как собака – тогда у меня еще не было нормального спальника. И я подумал: “Почему бы и нет? Всего на пять минут, только чтобы согреться…” Но там было так хорошо – пахло глажкой, чаем, выпечкой и какими-то цветами. Все чистое, блестящее. Я давно не бывал в таких местах. Это был настоящий дом.

– Когда это произошло?

– Весной. Дату не помню.

– И ты стал возвращаться снова и снова. Сынок, ты слишком легко уступаешь искушению, так?

– Я не причинял никому вреда.

– Правда? А что ты там делал?

Конор пожал плечами. Потом скрестил руки на груди и отвел глаза – ему было стыдно.

– Ничего особенного. Выпивал чашку чая с печеньем. Иногда съедал сэндвич. (Вот они, исчезающие ломтики ветчины, о которых говорила Дженни.) Иногда я… – На его щеках проступил румянец. – Я задергивал занавески в гостиной, чтобы гнусные соседи меня не заметили, и смотрел телик. Все в таком духе.

– Ты притворялся, что живешь там.

Конор не ответил.

– Наверх поднимался? Заходил в спальни?

Снова молчание.

– Конор.

– Пару раз.

– Что ты делал?

– Заглянул в комнаты Эммы и Джека. Постоял в дверях, посмотрел. Я просто хотел представить их себе.

– А в комнату Пэта и Дженни заходил?

– Да.