Ладонь Конора накрыла значок.

– Я подумал, что его найдет Дженни. Она всегда встает первой.

– Убери руки от вещественного доказательства. Ну нашла бы она его – и что? Подумала бы, что его принесли феи?

– Нет. – Ладонь не сдвинулась с места. – Я знал: она догадается, что он от меня. Я хотел, чтобы она догадалась.

– Зачем?

– Затем. Просто чтобы она знала, что она не одна. Что я все еще рядом, и она по-прежнему мне дорога.

– О боже. И тогда она бросит Пэта, кинется в твои объятия, и вы с ней будете жить долго и счастливо? Ты что, под кайфом, приятель?

Быстрая, яростная вспышка отвращения – и Конор снова отвел взгляд.

– Ничего подобного. Я просто думал, что Дженни обрадуется, ясно?

– Вот, значит, как ты решил ее порадовать? – Я сбросил его ладонь и отшвырнул пакетик подальше от Конора. – Не почтовой открыткой, не письмом по электронной почте: “Привет, думаю о тебе”, а вламываясь в ее дом и оставляя какой-то ржавый хлам, о котором она, скорее всего, напрочь забыла. Неудивительно, что у тебя нет девушки, сынок.

– Она не забыла, – ответил Конор с абсолютной уверенностью. – Тем летом, на той фотке мы были счастливы. Все мы. Наверное, я никогда больше не был так счастлив. Такое не забывается. Этот значок, он как напоминание о счастливых временах.

– Зачем? – спросил Ричи из угла.

– Что значит “зачем”?

– Зачем напоминать? Зачем сообщать, что она кому-то дорога? Ведь у нее же был Пэт, верно?

– Говорю же – он тогда был слегка подавлен.

– Ты сказал, что он был слегка подавлен на протяжении нескольких месяцев, но ты не пытался выйти с ними на связь, чтобы не сделать хуже. Что изменилось?

Конор напрягся. Он оказался ровно там, где нам нужно, – начал сомневаться в каждом своем движении, боялся, что на каждом шагу подстерегают ловушки.

– Ничего. Я просто передумал.

Перегнувшись через Конора, я смахнул со стола пакетик и снова закружил по комнате, перебрасывая его с ладони на ладонь.

– А ты случайно не заметил, что по дому расставлено чертовски много радионянь, – ну, пока пил чай с сэндвичами?