В белом свете флуоресцентных ламп лицо Ричи выглядело так же, как в то хмурое утро возле морга, – выцветшим, источенным до кости. Моя новая версия ему не понравилась.

– Это объясняет, почему она преуменьшает серьезность душевного состояния Пэта. Это объясняет, почему она не рассказала ни ему, ни местным полицейским про то, что кто-то забирался в дом. Это объясняет, почему Конор удалил с компьютера все, что касалось загадочного животного. Это объясняет, почему он признался: защищал свою возлюбленную. Это объясняет, почему она не сдала его: чувство вины. В сущности, сынок, это объясняет практически все.

Я почти слышал, как кусочки головоломки падают вокруг меня на свои места с тихим стуком, словно капли дождя. Мне хотелось подставить этому дождю лицо, напиться им, умыться дочиста.

Ричи не двинулся с места, и на секунду мне показалось, что он тоже это почувствовал, однако он быстро вздохнул и покачал головой:

– Мне это видится иначе.

– Все ясно как день. Ты не видишь только потому, что не хочешь.

– Дело в другом – как вы увязываете это с убийствами? Если Конор планировал свести Пэта с ума, то у него отлично получалось – у бедняги плавился мозг. С чего бы Конору бросать все свои планы и убивать его? И если ему нужна Дженни и дети, зачем убивать и их тоже?

– Пошли. – Я уже шагал по коридору с максимальной скоростью, едва ли не бегом. Ричи пришлось трусить за мной. – Помнишь значок “Джо-Джо”?

– Ага.

– Мерзкий ублюдок. – Я понесся вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

* * *

Конор по-прежнему сидел на стуле, большой палец у него был в красных отметинах – следы от зубов. Он сообразил, что облажался, хоть и не мог понять, как именно, и наконец-то занервничал.

Ни я, ни Ричи не стали садиться.

– Детектив-сержант Кеннеди и детектив Курран продолжают допрос Конора Бреннана, – сказал Ричи в камеру и встал в углу так, чтобы Конор мог видеть его только краем глаза.

Сложив руки на груди, Ричи постукивал каблуком ботинка по стене, отбивая медленный, раздражающий ритм. Я, даже не стараясь сдержать себя, закружил по комнате, отодвигая стулья. Конор пытался следить за нами обоими одновременно.

– Конор, – сказал я. – Нам нужно поговорить.

– Я хочу вернуться в камеру.

– А я хочу на свидание с Анной Курниковой. Жизнь – это боль. Знаешь, чего еще я хочу?

Конор покачал головой.

– Узнать, почему это произошло. Почему Дженни Спейн в больнице, а ее семья в морге. Может, расскажешь прямо сейчас, по-хорошему?