Глава 61

Дилайла сидела на коленях в грязи, сквозь пелену недоверчивых слез глядя на пылающий домик.

Эмили больше нет…

Она слышала, как ее девочка кричала изнутри, а потом крики вдруг резко оборвались, и все, что осталось, – это ужасающая, пустая тишина. Дилайле казалось, что в груди у нее лишь пустота, а в этом огне сгорело ее собственное сердце. В ушах у нее всё звучали слова Моисея: «Дилайла сделала свой выбор».

Она сделала это. Это она отправила туда свою девочку. Свою собственную дочь – чистую, чудесную, своего ангелочка. Чей смех был практически единственным, что могло заставить ее улыбнуться.

Это произошло быстро, в отличие от Брэда, чьи крики казались бесконечными. Где-то в глубине того пепла, что остался от ее души, Дилайла понимала, что это, по крайней мере, оказалось хоть чем-то отрадным. Смерть была быстрой.

– Пойдем. – Голос над ней.

Она подняла голову и увидела, что над ней стоит Моисей, протягивая к ней руку.

– Бог увидел твою жертву. Он увидел твою преданность и прощает тебя.

Дилайла опустила взгляд на свои руки. Ей хотелось разорвать собственное горло в клочья и покончить с этой жизнью.

– Но теперь пришло время и тебе внести свой вклад. Исполнить Божью волю.

Дилайла слышала эти слова, но не понимала их смысл. Если она подождет достаточно долго, может, он оставит ее в покое.

– Вставай. У Бога по-прежнему есть для тебя предназначение.

Предназначение… Божья воля… Постепенно Дилайла поняла.

Моисей хотел, чтобы она занялась с ним сексом. Как и сказала ей Гретхен.

Дилайла издала протяжный стон, полный тоски и ненависти. Она ничем не станет заниматься с этим человеком! С этим монстром, который заставил ее убить собственную дочь! Никогда в жизни!

– Вставай!

Дилайла закрыла глаза, прислушиваясь к реву огня.

Моисей схватил ее за руку, попытался приподнять. Она зарычала и впилась зубами в его запястье – сильно. Он вскрикнул и отвесил ей пощечину, и Дилайла упала на землю, безразличная ко всему. Теперь он знает. Она останется здесь, и…

– Мне напомнить тебе, что твой младенец все еще жив? – спросил Моисей. – Ты бы предпочла, чтоб мы и его принесли в жертву?