– Да. Где у тебя Эйр?
– Ей нужно позвонить кое-куда.
Экен встает, делает глубокий вдох.
– М-да, ну и что скажешь об этой Аве Дорн?
– Что ты имеешь в виду?
– По шкале от одного до десяти насколько она психопатка?
– Вполне вероятно, она может поделиться с нами годным для дела материалом. Скажем, она могла бы определить преступника, если бы мне только дали немного с ней поработать. Как я уже сказала, это мог совершить кто-то из детей, бывших в лагере. Я же проинформировала тебя на этот счет?
Экен потирает подбородок, потом выдает:
– Но теперь у нее у самой нет никакого алиби.
Санна смотрит на него в упор.
– Ты же это несерьезно?
– А почему нет? Может, она не хотела, чтобы обнаружилась ее связь с лагерем «Рассвет»? Она многое от этого теряла. Инес Будин как раз начала ее шантажировать. И мы сами видели, какой агрессивной она бывает.
– Разумеется, но зачем убивать Мари-Луиз и Франка? Ребекку Абрахамссон? Чтобы не всплыла ее причастность к этой истории с жестоким обращением с детьми? Ты сам-то вряд ли в это веришь.
– Но, Санна, между нами, ты же видела ее картины? Повсюду смерть. Закат мира. Дьявол… Может, она искала себе сюжеты, а потом решила сама их инсценировать?
– Это омерзительно. Она действительно ненормальная, с этим я соглашусь. Но не
– Да почему нет-то? К тому же для всех она была мертва, так что могла вообще что угодно вытворять.
Санна удрученно смотрит на него.
– То есть ты правда не шутишь?
Экен кивает.