Боже, да прекрати ты называть его Сайласом, он просто Доу, и почему они вообще должны к нему возвращаться!

– Тебе не кажется, что он прав насчет Купера? Если опустить эмоции, детка.

Джемма молча уставилась в ночную темноту, выхватывая ветви деревьев с какими-то гроздьями – да, точно, это рябина – и перекатывая в голове слова. Ни одно не было подходящим. Ни одно не звучало достаточно благоразумно.

– Не знаю, что насчет Нормана и Блайта, – снова заговорил Кэл, заполняя тишину между ними. – Но твой приступ ведь может быть связан с Купером. Просто нельзя ставить крест на этой теории. Ты сама это понимаешь.

Приступ. Джемма удивленно вскинула брови, но Кэл только пожал плечами. Вот, значит, как, Махелона. Уже начинаем разговаривать словечками Сайласа, да?

– Я ни на чем не ставлю крест. – Тем не менее она сосредоточилась на конструктивной части этого диалога: Кэл ведь пришел именно за ней. – Но эти приступы были и у Нормана, и у Блайта, а твое «Не знаю, что насчет» них – просто игнорирование части проблемы.

Потому что Доу решил докопаться именно до нее – вот теперь и ты зациклился. А может, ты просто пытался увести ее от слона в комнате, а? Потому что этот ирландский слон тут был, и они оба о нем знали.

Настала очередь Кэла молча оглядывать ночь вокруг. Он о чем-то думал, но Джемме, если честно, уже было все равно: сейчас ей было тяжело оставаться на его волне. Хотелось вернуться в дом и лечь спать. Вернуться в…

В столовой загорелся свет, отбрасывая на землю тускло-желтые квадраты, и Джемма обернулась к окнам. Сквозь занавески было видно темный силуэт: похоже, Доу наконец отогрелся и теперь чаевничал.

– Ты не говорила мне про воспоминания, – сказал Кэл, и Джемма вернулась к нему взглядом. А следом ответила:

– Ты не говорил мне про вампиреныша.

Вот тебе твой слон, Кэл. Вот он, радость моя. Как насчет того, чтобы пролечить эту тему?