Лицо Джеммы было все в грязи, но куда больше его тревожила рука: грязная, окровавленная, в царапинах… Что она здесь делала?

– Что произошло? – прямо спросил он, но недоумение на лице Джеммы было таким ярким, что он не смог ей не поверить.

– Какого черта? Кэл? Да отпусти ты!.. – та наконец достаточно пришла в себя, чтобы вырваться из хватки Доу. – Что здесь… Почему… – она оглядела темноту, продолжая задавать отрывистые вопросы. Взгляд, обращенный к Кэлу, впервые напоминал испуганный, когда Джемма спросила: – Где мы? Как мы здесь оказались?

– Ты ничего не помнишь?

– Я… – Джемма осматривала едва угадывающиеся во тьме стены. Зрачки у нее были расширены, глаза распахнуты в удивлении. – Нет, почему я должна помнить… Что произошло?

– Она спала, – пробормотал Доу, – черт его побери, она спала!

– Джемма, – Кэл сжал ее плечо. – Ты выбралась из дома. Раздетая. И спустилась в колодец. Ты не помнишь, как это произошло? – Джемма смотрела на него так, будто Кэл был пьян. – Ты не помнишь, что ты тут делала?

– Хочешь знать, что она тут делала? Смотри сюда. – И Доу посветил вниз.

Во второй руке Джемма держала кусок камня, заляпанный кровью. Но стоило присмотреться, чтобы понять: это был не просто камень. Кэл забрал его из рук несопротивляющейся Джеммы.

На его ладони в ярком свете фонаря лежала часть какого-то высеченного лица. Будто кто-то снял скальп со статуи: кусок лба, правый глаз, ровная половина переносицы и носа, почти целые губы и подбородок. Кэл повернул каменную маску, подставив ее под луч и обнажая сбитые части. На секунду он мог поклясться, что пустая глазница, на которой чернел кровавый отпечаток ладони, смотрела насмешливо.

– Что это, Джемма? – вырвалось у Кэла.

– Я не помню… Кэл, я… Я… – Она смотрела на свои руки. Капля крови сорвалась и упала на камни. Когда Джемма подняла на него глаза, Кэл увидел в них отголоски ужаса. – Кажется, со мной что-то не так.

32. Сайлас что, о многом просил?

32. Сайлас что, о многом просил?

Медленные, неохотные рассветы и хищные быстрые сумерки сменяли друг друга так стремительно, что Норман потерял счет времени. Когда они сюда приехали? Сколько уже провели здесь? Кажется, неделю… Две? Или, может быть, три? Тусклые дни под серым небом сливались в один бесконечный.

Время в Глеаде превратилось в тревожную петлю, из которой не было выхода.

Он чувствовал себя бесконечно усталым.

– Ну? И где твое «я же говорил»?

Доу не удостоил Джемму даже взглядом. Он стоял в углу столовой и курил, держа обернутую в тряпку каменную маску, которую они вытащили вместе с Джеммой из колодца.