Он попытается ее спасти. И сделает это не только потому, что привык хорошо делать свою работу.

– Эта черная дрянь… – задумчиво произнес за его спиной голос Роген. – Ее никогда нет, когда рядом нет его.

– Это называется параобсессивный эффект, – не поворачиваясь, ответил Сайлас. – Ты зациклена на нем, потому что демон создает интерпретацию, при которой твоему мозгу легче всего верить в это объяснение.

– Какая-то сложная нудятина.

– Конечно. У тебя ведь интеллект как у устрицы.

Он раздраженно исправил линию. Пришлось вырвать лист из дневника Эшли, который тот бросал в доме где ни попадя, – не обидится, – и теперь Сайлас рисовал на нем. Нужно было освежить память, чтобы не облажаться.

– Слушай, Доу…

Дьявол, она и вправду никогда не затыкается.

– Если жертва одержима, способна ли она вообще осознать это?

Одна трудная буква, затем вторая, еще труднее, – по долгу службы Сайлас говорил на латыни, разбирался в некоторых древних семитских языках, знал базовые основы коптского и санскрита, медленно подтягивал древнегреческий… Но язык чияо никогда не входил в число тех, на которых он хотя бы умел читать.

– Да, – наконец ответил он. – Но когда это происходит, обычно уже слишком поздно. Как я и сказал, все дело в твоем мозгу. – Он чиркнул ручкой, исправляя ошибку. – Несовершенный инструмент для познавания реальности, который слишком легко обмануть. Духи этим пользуются. Демоны – особенно успешно.

Возможно, этот ответ удовлетворил Роген. Во всяком случае, на некоторое время она замолчала. Следующий вопрос она задала, когда он уже закончил и удовлетворенно оглядывал рисунок.

– Что бы ты сделал, – на этот раз ее голос звучал еще задумчивее, – если бы понял, что теряешь над собой контроль?

Дернувшись, Сайлас чуть не испортил лист.

– Что? – обернулся он.

Оказалось, Роген сидела, вытянув ноги и запрокинув голову на спинку стула. Она лениво повернула к нему голову и, приподняв брови, повторила:

– Я спросила…

– Да пошла ты.

Значит, ему не послышалось. Сайлас взял лист и, сложив, раздраженно запихнул его в карман. Он и забыл, как могут бесить эти демонические игры, когда тварь чувствовала чужое вторжение в свои планы – и начинала обрабатывать вторженца.

– Я… О господи, – Роген надрывно засмеялась, снова запрокинув голову. Сайлас с тяжелым чувством наблюдал за этим рваным смехом – в нем сквозило что-то истерическое. – Ты… О боже, ладно. Понятно, – она сдавленно хихикнула. – Душевного разговора у нас с тобой не получится. Никогда не получалось.