– Я не знаю, как выглядит оборванное соединение, – обращается она ко мне с мольбой в голосе.

– Это провод, который ни к чему не подсоединен, – говорю я. – Просто соединяй все подряд, пока колеса не начнут двигаться.

Измученная, она делает, что я ей велю.

75

Туман клубится в окнах кабинки, стелется по полу. Насекомые ярко светятся, предчувствуя добычу.

– На крышу, – командует Клара и сплетает пальцы, чтобы сделать ступеньку.

Ее мать испуганно смотрит вверх.

– Я не очень люблю высоту, – говорит она.

– Из всего, чего тебе сейчас стоит бояться, это, наверное, самое последнее, – отвечает Сет.

Собравшись с духом, Эмори лезет на крышу, но тут кабинку накреняет ветер, так что Эмори едва не падает, но успевает ухватиться за крюк.

– Мама! – вскрикивает Клара.

– Я держусь, – кричит она с крыши и протягивает руку дочери, чтобы помочь ей подняться.

Клара тут же оказывается рядом с матерью, вместе они втаскивают на крышу Сета, и через пару секунд кабина наполняется туманом. Дождь льет как из ведра, гром рвет небо на части. Молнии сверкают везде и сразу, грозовые тучи ползут по острову, словно многоножки.

– Чуть-чуть не доехали, – говорит Сет, с несчастным видом глядя на очертания верхней станции.

Эмори крепко зажмуривается, переживая забытое, на ходу сочиняя то, что не успела узнать. Все ее мысли о лодках, крови и ночи, которую никто не помнит, о ее разбросанных повсюду следах, ждущих, когда их найдут. Она перебирает в памяти подробности последних дней, стараясь понять, что же она упустила, что сочла неважным.

Клара обнимает ее:

– Я люблю тебя, мам.

Но Эмори не отвечает на объятия. Она ушла в себя. Что она знает наверняка? А о чем только подозревает?

– Не было никаких признаков того, что ее заставили, – бормочет она себе под нос. – Ни синяков, ни других повреждений, ничего, кроме раны.

– Мама, пожалуйста, – просит ее Клара, видя, как окна кабины наполняются туманом. Ей так нужно услышать слова утешения, какие угодно, лишь бы избавиться от страха.