– Продолжайте в том же духе, – сказал судья, – и мне не придется читать ходатайство.

Джордан вновь взглянул на Пакетта:

– Я смогу подготовить его для вас за неделю…

– На что я с удовольствием отвечу, – добавила Барри.

– Пустая трата вашего времени, Барри, – пробубнил Джордан. – Не говоря о времени моего клиента.

– Вы…

– Советники!

Джордан откашлялся:

– Приношу свои извинения, Ваша честь. Миз Дилейни действует мне на нервы.

– Понятно, – ответил Пакетт. – Вы оба сможете подготовить ходатайства к концу следующей недели?

– Нет проблем, – ответил Джордан.

– Да, – кивнула Барри.

– Тогда порядок. – Пакетт положил руки на календарь, словно угадывая дату. – Давайте начнем отбор присяжных седьмого мая.

Джордан убрал свои бумаги в кейс, глядя, как Барри Дилейни собирает свои папки. Он помнил, что, будучи прокурором, имел дело с неимоверным количеством папок и времени на отправление правосудия в каждом случае оставалось слишком мало. Ради Криса Харта он надеялся, что эта ситуация остается в силе.

По устоявшейся привычке он открыл дверь из кабинета, пропуская миз Дилейни вперед, хотя лично для него она ассоциировалась скорее с питбулем, чем с представительницей слабого пола. Она шли по коридору здания суда в гневном молчании, рисуя себе свою победу. В какой-то момент Барри обернулась к Джордану, загородив ему путь.

– Если вы захотите подать иск, – без выражения сказала она, – мы предлагаем непредумышленное убийство. – (Джордан скрестил на груди руки.) – От тридцати лет до пожизненного, – добавила Барри.

Джордан даже глазом не моргнул, а Барри медленно покачала головой:

– Послушайте, Джордан, его осудят, несмотря ни на что. Мы с вами оба знаем, что это дело закрыто. Вы видели неопровержимые улики: отпечатки пальцев, пуля, траектория через голову, – и мы оба понимаем, что она не могла сама застрелиться. Присяжные не пройдут мимо этих фактов и вряд ли обратят внимание на то, чем вы их огорошите для отвода глаз. Если согласитесь на тридцать лет, то, по крайней мере, он выйдет до своих пятидесяти.

Джордан немного подождал, потом опустил руки:

– Вы закончили?