– Так и было. – Он ощутил, как у Гас затряслись плечи, ощутил на груди влагу от ее слез. – Я знаю, – утешал он. – Знаю.
Когда присяжные гуськом заходили в зал суда, Крис осознал, что не может глотать, как будто в глотке застрял кадык, и почувствовал, что дышит с трудом, а глаза слезятся. Ни один из членов Большого жюри не посмотрел в его сторону, и Крис попытался вспомнить, что по этому поводу говорили другие заключенные. Хорошо это или плохо?
Судья Пакетт обратился к одному из присяжных, пожилому мужчине в рубашке из серого сукна:
– Господин старшина, вы вынесли вердикт?
– Да, Ваша честь.
– И этот вердикт единогласный?
– Да.
После кивка судьи к скамье присяжных подошел судебный клерк, взял у старшины присяжных сложенный листок бумаги и очень медленно, как улитка, подумал Крис, вернулся к судье и вручил ему листок. Судья кивнул и отослал записку обратно старшине.
Лесли Пакетт с невозмутимым видом поднял глаза:
– Попрошу обвиняемого встать.
Крис почувствовал, как к нему подошел Джордан. Крис очень хотел встать, но ноги, налившись свинцовой тяжестью, не слушались его. Джордан взглянул на Криса и поднял брови.
– Не могу, – прошептал Крис, почувствовав, как адвокат подхватывает его под мышки и тянет вверх.
Сердце Криса бешено колотилось, и, как ни старался, он был не в силах сжать онемевшие руки. Казалось, тело вдруг перестало ему принадлежать.
В тот момент он чувствовал все: запах мыла, с помощью которого накануне вечером отмывали деревянные панели и столы зала суда; капли пота, стекавшие у него между лопатками; постукивание туфли журналистки о пол.
– В деле штата Нью-Гэмпшир против Кристофера Харта по обвинению его в убийстве первой степени как вы находите подсудимого?
Старшина заглянул в листок бумаги у себя в руке.
– Не виновен, – прочел он.
Крис увидел, как к нему повернулся Джордан, расплываясь в широкой изумленной улыбке. Он услышал тихий вскрик матери в нескольких футах за своей спиной. Он прислушивался к реву зала суда, взорвавшегося от неожиданного исхода. И в третий раз в жизни Кристофер Харт потерял сознание.